Трудно быть богатой

Жукова-Гладкова Мария

— Оля, может, мы с вами поговорим в другом месте? — спросил меня Александр, он же Матвей. — Вы меня подвезете?

Я кивнула, мы загрузились в машину и быстренько покинули двор. Обалдевший депутат и гоблины остались стоять рядом с «мерседесом».

— А вы не на машине? — уточнила я, выезжая на проспект.

— На машине, но я ее потом заберу.

— Куда вас везти? — спросила я.

— Куда угодно, — сказал Саша-Матвей. — Я просто хочу задать вам несколько вопросов. Может, выпьем где-нибудь кофе? Заверните вон там, — он показал рукой. — Свожу вас в один приятный бар.

Я припарковала «запорожец» и мы с Сашей-Матвеем спустились в тускло освещенный зальчик, где, как оказалось, его хорошо знали.

— Только

кофе? — уточнил Саша-Матвей.

— Лучше чего-нибудь попрохладнее, — призналась я. — Апельсинового соку, например.

Он кивнул и вскоре вернулся к столику, взяв сок мне и пиво себе.

— Вы курите?

Я покачала головой.

— Не возражаете, если я?..

Я опять покачала головой и улыбнулась. Саша-Матвей производил на меня самое благоприятное впечатление, хотя типаж хиппи никогда не привлекал. У меня вообще было странное ощущение: мне казалось, что я общаюсь с очень порядочным человеком. Но если вспомнить, где он работает…

— Готов для начала ответить на ваши вопросы, Ольга, — журналист очень приятно улыбнулся.

— Что вы видели или слышали из случившегося во дворе?

— Все, — просто ответил Саша-Матвей. — Все заснято на пленку.

Я охнула.

— Успокойтесь, — он накрыл мою руку своей сухой ладонью. — Нас интересовали не вы, а Жирный. Ваши ножки, конечно, будут фигурировать в газете и производить впечатление на читателей, — он хитро улыбнулся, — и ваша ручка, царапающая Жирному физиономию… И его телохранитель, сующий свой рубильник в вашу сумку… Во всей красе покажем слугу народа с приближенными, у которых при виде денег, причем любых, сразу же срабатывает хватательный рефлекс. Народ любит видеть подтверждение своих подозрений. А что наш народ думает о своих слугах? Вот и получит очередное подтверждение. Читайте следующий выпуск, Оля.

— Обязательно, — ответила я, все-таки не стопроцентно поверившая, что мой светлый лик не появится в скандальной хронике.

Саша-Матвей, словно прочитав мои мысли, сообщил, что давно хотел со мной познакомиться. Его еженедельник и он сам не первый год интересуются Надеждой Георгиевной и компанией. Более того, ни одна из квартир в доме с аркой не принадлежит моей бывшей свекрови. Надежда Георгиевна скупила лишь три дома. В квартире над аркой постоянно дежурит кто-то из журналистов, естественно с фотоаппаратом и видеокамерой. Самого Сашу-Матвея вызвали, когда приехали мы со свекровью.

— Я не ожидал увидеть там вас, Ольга.

Я в свою очередь спросила, стоила ли покупка или аренда квартиры напротив дворика Багировых тех денег, которые пришлось потратить.

Саша-Матвей кивнул.

— Вы, наверное, читаете не все наши выпуски, — сказал он.

Я в самом деле читала не все, а только те, которые в дом приносил свекор.

— Один ваш бывший муж чего стоит, — продолжал журналист. — Он у нас фигурировал уже раз десять. Потом во дворик приезжают разнообразные гости. Ну, мы и стараемся по мере сил…

Я не могла понять, как моя свекровь все это допускает. Неужели она и ее служба безопасности не пронюхали, где у них разместились троянские кони? И как партнеры-герои скандальных публикаций не послали Надежду Георгиевну по известному русскому адресу?

— Мы же не сообщаем, что такой-то такой-то приезжал вести переговоры с уважаемой госпожой Багировой. Это никому не интересно. Интересно другое. Как бьют машины под этой чертовой аркой, как выскакивают из них с соответствующими выражениями лиц… Мы все это фотографируем и еще даем стенограммку, с купюрами, конечно. Даже в нашей газете не все можно напечатать из произносимого уважаемыми в городе людьми. Даем свои смешные комментарии. Например, высказываем предположение, что дядя поехал к юной леди, пока жена вела переговоры с банком о предоставлении кредита, торопился, чтобы успеть, врезался и вот… Так дядя даже доволен такому комментарию: с одной стороны, в глазах

мужиков рейтинг повышается, с другой, в глазах жены невиновен, жене можно арку показать (если так не знает) и Надежду Георгиевну, которой принадлежат все квартиры в трех домах. Ехал на переговоры, а гады-журналюги отсебятину написали. Видишь, дорогая законная супруга, сколько у меня врагов. Никакой любовницы у меня нет и быть не может, поскольку думаю только о тебе, дорогая, и о нашем общем деле. И все довольны, включая читателей. — Саша-Матвей замолчал на мгновение, потом продолжил: — Людям интересно, как, например, двое высокопоставленных лиц пытаются разобраться, кому первому выезжать со двора, кто кому должен уступать дорогу… А танцульки у вашего бывшего! Он еще не переболел дискотеками. Любит их у себя устраивать. Мы и ставим оптику… Надежда Георгиевна про нас знает. Ее, кстати, мы не фотографируем. У нас нечто типа негласной договоренности. Ваша свекровь считает, что лучше мы, ловящие определенные кадры, чем другие. Других-то мы сами не пустим, и это ее очень устраивает. Она же понимает, что умному человеку, хорошо знакомому с раскладом сил и обстановкой в городе, этот двор дает представление о том, что делается в данный момент в Питере, и как определяется его политика. Можно за неделю не сделать ни одного снимка, но получить информацию, стоящую сотни тысяч долларов… Хотя у нас несколько другая специализация… Поэтому госпожа Багирова нас и терпит.

— И вам их предлагают? В смысле, сотни тысяч долларов?

— Регулярно, — с самым серьезным видом кивнул Саша-Матвей.

Я не стала спрашивать, берут ли журналисты эти взятки, но считала, что в большинстве случаев — нет. Иначе еженедельник просто перестал бы выходить. Или они работают на кого-то всемогущего? Если вникнуть в суть речи моего собеседника… С какой целью они все-таки купили или сняли там квартиру? Журналист намекал на… Или я стала слишком подозрительной?

Далее он сказал, что, узнав о моем существовании, удивлялся, как я попала в семью Багировых.

— Рассказать? — улыбнулась я.

— Нет, я все выяснил. Не знал только, что вы — Эросмани. Признаться, думал, что эти романы кропает мужчина. У вас скорее мужской стиль письма.

— Вы тоже читали? — удивилась я.

— Должен же я был ознакомиться. Кстати, а откуда у вас в сумке такие деньги? Я не верю, что ваша работа даже сейчас, при таких тиражах оплачивается подобным образом. Я ведь знаком с «кухней» не хуже вас.

— Надежда дала на одежку.

Саша-Матвей удивленно посмотрел на меня. Я сообщила про презентацию и даже показала приглашение.

— А… — протянул он. — Там от нас будет один паренек. Я не могу появиться. Не тот уровень мероприятия. — Он дотронулся до длинной пряди. — Если не возражаете, он вам представится… Обменяетесь информацией.

— Буду рада. Мне очень не хочется туда идти, — вдруг выпалила я. — А если там окажется хоть один нормальный человек…

— Серега абсолютно нормальный, — улыбнулся мой собеседник, потом неожиданно посерьезнел.

Он спросил, почему, по моему мнению, меня вдруг решили взять в компанию. Я не знала ответа на этот вопрос, более того, сказала, что не намерена работать в «Алойле», а идти на презентацию согласилась только из-за денег.

— Зря, — сказал журналист. — Эта змея ничего не делает просто так.

Тогда я спросила его мнение, почему моя бывшая свекровь так упорно пытается затащить меня в нефтяное стойло. Саша-Матвей пожал плечами и признался, что ни он сам, ни его друзья пока не могут разобраться в подводных течениях, вдруг появившихся в городе. Что-то готовится, но что — пока неясно.

— Передел нефтяного рынка?

Журналист пожал плечами и заметил, что тогда бы, наверное, просто пристрелили нескольких человек — и дело с концом. Я напомнила, что на моего экс-супруга было совершено покушение и он чудом остался жив.