Трудно быть богатой
Шрифт:
— Вам на сколько назначено?
— Мне не назначено.
— Не понял, — сказал электронный голос кодовую фразу современного братка.
— Я просто хотела бы увидеть господина Хабибуллина-старшего, — повторила я совершенно спокойным голосом.
— По какому вопросу? — спросил голос.
— По личному.
— По какому?
— Взаимоотношения наших семей, — ответила я, наверное, излишне резко, но этот голос и ощущение разговаривающей стены выводили меня из себя. Интересно, Саша-Матвей даст в своем еженедельнике стенограмму милой беседы перед крепостью? Участники:
— У господина Хабибуллина нет взаимоотношений с вашей семьей, — отчеканили.
— А вы-то откуда знаете? — искренне поразилась я.
— Нас предупреждают обо всех приезжающих женщинах. О вас никто не предупреждал.
— А я без предупреждения.
— Без предварительной договоренности не впускаем.
— А исключения бывают?
— Нет.
«Что это он со мной до сих пор беседует?» — вдруг мелькнула мысль. Не снимают ли тут меня на пленку? Может, они сейчас меня проверяют по компьютеру или еще какой-нибудь техникой?
— А к Григорию Суровцеву пустите? — спросила я, вспомнив о своем бывшем ученике и решив пойти другим путем.
— Охране не разрешается привозить сюда женщин, — отчеканил голос. Я не услышала в нем никакого удивления.
— А я не женщина. Тьфу! То есть не его женщина. Я его бывшая учительница математики.
Электронный голос впервые не нашелся что ответить, потом заметил:
— Вы слишком молоды, чтобы быть учительницей Григория.
— А вы его пригласите к забору, пусть взглянет. Может, опознает.
— Не его смена.
— А Мурата Хабибуллина я все-таки могу увидеть?
— По какому вопросу?
— По личному! — взвилась я. Мне бы сейчас в руки какую-нибудь гаубицу или, лучше, ракетную установку…
А, может, стоило разузнать номер его сотового? Наверное, есть у Надежды Георгиевны… Не сделать ли мне это прямо сейчас?
Я не намерена тут стоять до второго пришествия.
Я сунула нос в машину, взяла свою сумочку, извлекла из нее трубку, набрала номер Надеждиного сотового, сказала, где нахожусь, она тут же удовлетворила мою просьбу, а я нацарапала номер на одной из своих визиток, после чего набрала его.
На звонок тут же ответили. Голос мужчины показался мне молодым. В это мгновение я вспомнила, что не знаю отчества Мурата. Пришлось просто попросить господина Хабибуллина.
— Кто его спрашивает? — уточнила трубка. Значит, это не Мурат?
Я представилась. На другом конце повисло молчание.
— По крайней мере, скажите своей охране, чтобы меня впустили, — попросила я: мне надоело торчать перед воротами.
— Вы где? — спросила трубка.
Я пояснила.
— Сейчас мы решим этот вопрос.
Удивительно, но ворота вскоре разъехались, и моему взору представились два молодца в камуфляже с автоматами наперевес. Я невозмутимо села за руль и въехала на территорию. Ворота тут же стали закрываться. «Попала в ловушку по собственной глупости?» — пронеслась мысль, но пути к отступлению уже были закрыты. Что ж, по крайней мере, Саша-Матвей соберет материальчику для своего еженедельника. Подозреваю, что иначе ни ему, ни кому-либо другому из журналистов за этот забор было бы не
Один из молодцев подошел к машине с моей стороны и нагнулся к опущенному стеклу.
— Следуйте за мной, — сказал ничего не выражающим голосом.
Меня так и подмывало поинтересоваться, чей голос я слышала, когда общалась со стеной, но не решилась, предположив, что, наверное, все дело в используемой технике.
Оба молодца пошли рядом с машиной (с двух сторон), все так же крепко сжимая автоматы. Мы двигались по асфальтовой дорожке, пролегающей в ухоженном саду. Похоже, по осени тут соберут неплохой урожай яблок, пронеслась мысль. Я также заметила вишню и сливу. Это что, хобби Мурата? Зачем ему что-то выращивать? Владелец такого особнячка может купить любые фрукты и ягоды. Но я приехала для выяснения более важных проблем. Не зря ли я это сделала?..
Дом, замаячивший среди деревьев, представлял собой трехэтажное строение весьма странной формы. Оно не было прямоугольным, квадратным или круглым. Форма ближе всего подходила к вытянутому эллипсу, причем с двух концов на крыше возвышались некие надстройки, очень отдаленно напоминающие минареты мечети. Если бы я не знала, что Мурат — татарин, никогда бы это сходство не заметила. Или все-таки штуковины больше напоминают боеголовки? Само здание было выкрашено в серо-голубой цвет, между вторым и третьим этажами виднелась лепнина, а чуть выше уровня земли наблюдались полукруглые ниши, в которых стояли статуи — как я заметила, подъехав поближе, греческих богов. Любитель эклектики, значит. Или какой-то новомодный дизайнер решил выпендриться?
В самом конце асфальтовой дорожки, по которой я ехала перед тем, как оказаться на ровной широкой ухоженной площадке, посыпанной желтым песочком, над дорогой нависало некое непонятное сооружение, чем-то напоминающее гирлянду. Гирлянда двумя ножками стояла на земле по обеим сторонам дороги.
Молодцы в камуфляже обошли ножки со стороны сада. Стоило же «саабу» оказаться под гирляндой, как она стала издавать странные звуки и на ней замигали две лампочки.
Ничего не понимая, я поехала дальше и притормозила перед крыльцом. На нем стояли еще два тина в камуфляже. Сопровождавшие меня открыли дверцу с моей стороны и даже помогли выбраться. Двое других предложили следовать в дом. Насчет непонятного поведения гирлянды не было сказано ни слова. Она, кстати, уже прекратила и мигать, и сигналить.
— А моя машина? — спросила я.
— Это не ваша машина, — ответили мне с невозмутимым видом.
— У меня на нее доверенность, — ответила я и извлекла доверенность из сумочки. Саша-Матвей все-таки предусмотрительный человек. А Александров Ивановых (его настоящее имя) у нас в городе, как я подозреваю, живет не два и даже не десять. Доверенность изучили самым внимательнейшим образом, потом мне вернули, сказали, что машину отгонят в гараж, и снова пригласили меня в дом.
— Господин Хабибуллин здесь? — спросила я, стоя у машины.