Трудно быть героем
Шрифт:
– Катя, познакомься, Сергей.
– Ой, здравствуйте. Вы новенький?
– Новенький.
– Катя, он даже не женат, - подсказывает Георгий.
– Это замечательно. Ой, что я говорю, извините меня.
– Извиняю.
В это время к нам подкатывается пьяненький старший лейтенант.
– Катюша... Пардон... разрешите вас на па... дельвуа...
– Паша, я уже приглашена.
– Пардон... Де... люпре... Но следующий танец, я надеюсь...
– Паша, здесь два партнера. Сережа тоже пригласил меня. Правда, Сережа?
Паша замечает меня.
– А это кто?
–
– Пардон...
Паша пропадает за танцующими парами.
– Катя, ты потанцуй с Сергеем, а мне надо еще переговорить кое с кем.
Гриша бесцеремонно выталкивает нас в толпу танцующих.
– Вы от куда?
– спрашивает меня Катя.
– Из под Архангельска.
– А я думала из Чечни.
– Почему вы так подумали?
– У вас много боевых орденов. Сейчас их можно получить только там. У нас уже есть несколько ребят от туда.
– Вы разбираетесь в орденских планках?
– А как же. Я всю жизнь в среде военных. Папа меня многому выучил.
– А сейчас вы где-нибудь работаете, учитесь?
– Я только в прошлом году школу окончила, здесь осталась работать оператором и заодно поступила на заочный в политех.
Музыка окончилась, мы так и остались стоять там, где кончили танцевать. Когда заиграли следующую мелодию, мы начали двигаться в такт и продолжили разговор.
– Катя, вы сказали, что здесь, в глубинке России, тоже можно заработать боевые ордена. Вы знаете, за что, интересно?
– А разве вам не говорили? Впрочем, потом все рано скажут. Мы обслуживаем не только ракетные шахты, но и перевозки... золота, денег на прииски и обратно. Увы, это стало опасно. Погибло только в этом году уже три машины.
– Ого. И от куда вы все знаете?
– Знаю. Я говорила вам, что работаю оператором, а это значит быть в гуще всех событий. Здесь иногда идет настоящая война. На вертолеты нападают, взрывают. Когда я была на дежурстве, даже перехватила сообщение, что на наш вертолет в воздухе напал другой. Мне до сих пор никто не верит, но я точно это слышала.
– А тот вертолет не вернулся на базу?
– Нет, я с ним разговаривала последняя.
– А черный ящик?
– Я же вам сказала, все машины пропали в тайге. Ни каких черных ящиков...
Кончился второй танец и тут словно из под земли появился пьяненький Паша.
– Пардон..., Катенька, мой а... паж...
– Паша, Сережа здесь новичок и я обещала ознакомить его с нашими порядками.
Пьяные глаза Паши приобретает звериный характер.
– Я этому новичку, рога обломаю...
– уже четко говорит он по русски.
– Пойдемте, Сережа, - Катя торопливо уводит меня с центра зала.
Мы подходим к группе девушек.
– Девчонки, это новенький, его звать Сережа, он не женат, переведен к нам из-под Архангельска.
Со всех сторон мне потянулись ладошки.
– Катя, - пищит один голос, - а можно мы потанцуем с Сережей, каждая отдельный танец.
– Разве я могу разрешать, это право самого Сережи. Сережа, - она обращается ко мне.
– У нас мало кавалеров, хоть немножко потанцуй с каждой из нас. Вы все равно новенький и наши маменьки просят вам вашу неразборчивость в первый день.
Все засмеялись.
–
Я весь вечер протанцевал с девчонками.
При выходе из клуба меня ждали. Полу француз, старлей с двумя приятелями стоял у ступенек.
– Ты, выскочка, иди сюда.
– Вы меня?
– Тебя, тебя.
Я подхожу. Он дышит на меня перегаром.
– Ты лучше Катьку не трож. Иначе изувечу.
– Лучше проспитесь, старлей.
И тут он мне зафитилил в глаз. И откуда у такого пьяницы силы заимелись. Я спотыкаюсь о ступеньку сзади и растягиваюсь на лестнице. Вот так, боевого офицера, запросто и при всех. От злости, второе дыхание влилось в мышцы. Я подскакиваю и увернувшись от повторного замаха всаживаю кулаком в подбородок. Старлея отрывает от земли и он отлетает метра на три. Двое парней идут на меня неуверенно. Тогда наступаю я. Правый не умеет совсем драться и получив удар в живот, согнулся на корточках. Левый машет кувалдой, рукой, и уже сумел задеть меня. Но он неповоротлив и, сделав рывок телом влево, я всаживаю ему кулак под ребро. Парень охнул. Еще удар в скулу и тут... сзади чем то саданули по затылку. Свет померк в глазах и земля приняла меня...
– Ты как, Сережа?
Рядом с графином стоит Гриша, Катя и еще несколько человек. Моя голова мокрая и гудит непрерывным гудком паровоза.
– Ничего. Немножко звенит.
Я сажусь и щупаю свою голову. На затылке шишка. Катя присаживается рядом и тоже щупает мне голову.
– Ничего себе, - говорит она.
– Ну, Пашка, ну мерзавец, погоди же. Ты можешь встать?
– Могу.
– Может в медпункт надо.
– Нет. Пройдет.
Гриша и Катя помогают мне встать, я оглядываюсь. Недалеко лежит и стонет парень, дравшийся со мной последним. Около него хлопочут несколько человек.
– Теперь, тебе влетит от командира части. Только появился в городке и уже драка, - говорит Гриша.
– Да, это точно и все из-за меня.
– подводит итог Катя.
– А что со мной было?
– спрашиваю я.
– Да тебя Пашка сзади доской уложил.
– Спасибо вам, ребята. Я пойду в общежитие. Надо привести себя в порядок.
– Нет, мы тебя проводим. Такого одного отпускать нельзя. Правда, Гриша?
– Конечно, Катя.
В моей комнатушке хозяйничает Катя. Я лежу на животе, на кровати, а она где-то у соседей достала кубики льда и теперь держит их на моей шишке.
– Ничего, кости целые, но если будет тошнить, лучше все таки обратиться к врачу.
– До свадьбы заживет, - подсказывает Гриша.
– Ты то уж молчи. По этой присказке, если не дай бог, у тебя будет рана, она никогда не заживет. Лучше пойди принеси еще кубиков от тети Клавы, она их должна еще несколько штучек изготовить.
– Хорошо. Я возьму этот полиэтилен.
Гриша уходит.
– Катя, иди домой. Я тебя наверно задерживаю.
– Сейчас. Ну ка, повернись. Боже, какой у тебя под глазом синяк и глаз, покраснел. Надо бы альбуцид достать. Завтра выйдешь на ковер, такой страшный глаз полковник увидит, сразу к врачу отправит, а этому только в лапы и попасть, отстранит от полетов сразу же. Ты полежи так, я сейчас еще кое кого обегаю, может достану ампулу.