Трудно быть логом
Шрифт:
– Откушайте, работники, - пропела одними губами вышедшая хозяйка.
Две глиняных мисы в её руках шли дивным паром.
– Свет да соль вам, хозяйка, - почтительно отозвался Торп, принимая похлёбку.
Рядом горестно ойкнул Мрум, получивший горячий всплеск на штаны.
Парни быстро достали ложки и принялись убирать похлёбку. Из дому вышел староста, поглядел на них, и молча убрался внутрь.
– Файдём пошле жа шветиками?
– прочавкал Мрум, подавился и закашлялся.
Он
– Ну уж нет, сначала яма, потом цветики, - со злорадством отозвался названый брат, - Староста сказал до вечера успеть.
– Я уже третий уровень по жемлеройштву полущил, - невнятно и непонятно пожаловался заморыш.
Торп щёлкнул его по лбу ложкой за колдовские речи. Мрум снова горестно ойкнул.
Приятная сытость разливалась по телу. Они откинулись на прохладную кучу земли, уставившись в небо.
– Хорошо тут у вас, - протянул Мрум, - Когда небо не заслоняют дома, а волосы не искрят от индукции...
– Быть тебе на плахе с таким языком, - по взрослому вздохнул Торп. Так ему часто говорил отец. Да и мать, случалось.
– Да, я заметил, - отозвался заморыш и снова замолчал.
За забором прошла, напевая, девушка. Торп привстал.
– Тивна? - лениво протянул заморыш, - Хороша, да. Хочешь, сведу?
Нет, он точно мог разозлить даже камень.
– За языком следи!
– рассердился названный брат, потянулся щёлкнуть по лбу и махнул в пустоту.
У Мрума в руках было уже две ложки.
Как только успевает?
– Отдай!
– потянулся парень, но заморыш ловко откатился прямиком в свою яму и заскрёб лопатой.
Торп полез обратно на забор.
– Нет, так у меня никаких сил не станет!
– возмутился Мрум четыре ведра спустя.
Торп бросил в ямку камешек. Он и вправду не мог помочь. Третий колодец они вырыли в две руки, но получили от старосты подзатыльник вместо денег. Колодец. Две монеты. День. Только Мрум.
– Я не успею!
– продолжал гундеть брат из-под земли.
– Много слов, мало дела, - снова вспомнил к месту слова отца Торп. За последние дни он сказал больше, чем за два месяца, но что поделать - кто научит Правде нового родича?
– Придётся всё-таки кинуть в стату, - бубнил брат из-под земли, потом вовсе затих.
– Эй, ты чего там?
– забеспокоился брат.
– Так-то лучше, - довольно раздалось внизу, потом звонко треснуло, - Ой, лопату сломал!
На короткий миг Мрум замолк.
А потом раздались звонкие удары железа о камень.
Солнце успело переползти на другую половину неба, когда из ямы нового колодца показалась выпачканная в земле серая макушка, потом плечи, спина.
– Да ты прямо
Руки прийдёныша распирало, бугрились плечи, даже шея будто стала толще. Спина бугрилась от рвущейся в дело силы. В одежде он казался слабей.
С собой Мрум тащил ведро, рубаху и завязанные штаны - всё набито землёй.
– Вот так вот лучше, - довольно заявил Мрум, и понёс добычу на улицу.
За забором завизжала девушка. А когда Мрум вернулся с одеждой на плече вместо тела, завизжала уже хозяйка и уронила ведро на неосторожно подвернувшуюся свинью.
Торпу пришлось спасать всех от всех.
– Ох и здоров ты, - с уважением сказал парень, когда свиньи были загнаны в хлев, а хозяйки - в дом, - Живой воды выпил?
Мрум усмехнулся.
Когда вечером он накинул рубаху, натянул штаны, то снова превратился в прежнего доходягу.
Он успел вырыть колодец в срок.
– Такие вот, брат, дела, - сказал он значительно, - А я землекопа поднял!
И отдал Торпу стёртый почти до обуха топор, которым оказывается и выколотил последние локти в колодце. Дорогой. Городской. Полезный.
"Отец меня...", - привычно подумал Торп. И даже не стал спрашивать, когда бывший доходяга успел стащить у него топор.
***
Торп вскинулся на сеновале посреди ночи. Кто-то тащил его котомку, осторожно и мягко.
Кто-то мохнатый и наглый.
– Брысь, Черныш!
– шикнул он, и пёс обиженно отступил.
А потом огляделся. Мрума не было. Ну если его опять где-то бьют... Отец с него шкуру спустит!
Ту, что останется после наказания за топор.
– Ищи хозяина!
– предложил он собаке вкрадчиво, цепляя пояс на шею, - Ищи Мрума! Колбаса!
Уговаривать долго не пришлось. Пёс принюхался и помчал в темноту.
Он скользил по Кашкам под пенье сверчков и котов, вместо того, чтобы спать дома перед печью. Стояла тёплая ночь, но Торп взмок. Если его новый брат уже куда-то вляпался...
Он не увидел бы Мрума, если бы не Черныш. Пёс насторожил уши и замер. Замер и Торп. Но даже тогда он пропустил бы серое пятно в серой ночи.
Он просто увидел, как что-то тяжёлое переваливается через забор Ухача.
Все дворы, кроме старосты, были огорожены простыми заплотами человеку по грудь. Лишь у Турда была настоящая крепость, в которой можно было укрыться всем селом при набеге.
Но через остальные заборы было легко перелезть или что-то перекинуть, чем и занимался неведомый ночной гость.
Ещё через миг через жерди перевалилась серая фигура, помянула тьму знакомым голосом, и Торп сжал зубы.
Это был его новый непутёвый брат.