Трудно быть солнцем
Шрифт:
– Ну, Мария, ну мерзавка! Что ты делала в моем доме, шарила во всех комнатах? Говорила же мне мамочка, что ты любопытная Варвара, а я не верил! Зачем тебе понадобилось копаться в моей постели! Добрый вечер, мамулечка.
Звякнула крышка бронзовой урны. Юлия едва не рассмеялась, представив себе, что Валерий Афанасьевич здоровается с прахом матери. Он воистину сумасшедший, им с Викторией Карловной надо как можно быстрее уносить ноги из особняка, но каким образом?
– Дорогая моя, как твои дела? – В этот раз он замер перед фотографией, за которой обнаружился дневник. – У меня все хорошо, мамочка,
Юлия зажала рот ладонью, чтобы не рассмеяться во весь голос. Под кроватью было душно и пыльно, она чувствовала, что у нее запершило в горле. Не хватало еще чихнуть! Ей захотелось кашлянуть, и она титаническими усилиями заставила себя не делать этого.
Валерий Афанасьевич, погасив свет, вышел. Юля не знала, сколько времени затем царила тишина, ей показалось – минут сорок, однако она знала – на самом деле вряд ли больше десяти минут. Потом раздались шаги Почепцова и скрип лестницы. Через несколько секунд входная дверь хлопнула. Похоже, он снова ушел! Юлия облегченно вздохнула и сразу же после этого, втянув пыль в легкие, чихнула три раза подряд. Она не могла остановиться, представляя в ужасе, что Валерий Афанасьевич сейчас ворвется в спальню с ружьем и, заглянув под кровать, обнаружит ее. Что ей останется делать? Скорее всего, с милой улыбкой сказать: «Добрый вечер, Валерий Афанасьевич!»
Юлия выбралась из-под кровати, дверь спальни раскрылась, и на пороге возникла Виктория Карловна. Директрису немного трясло, она вцепилась в дневник намертво.
– Уф, Юленька, – пробормотала она, опускаясь на кровать Почепцова. – Никогда не могла подумать, что придется переживать такие страсти. Он же едва нас не засек, вы почувствовали это? О, да у вас все волосы в паутине! Вы где прятались, наверняка под кроватью? А я залезла в шкаф! И представляете, что я испытала, когда Почепцов распахнул шкаф! Слава богу, что я находилась за одеждами его покойной мамочки!
Директриса шумно вздохнула. Юлия прислушалась, ей показалось, что по лестнице кто-то снова поднимается. Нет, игра воображения, не более того!
– Он взял один из нарядов. Если помните, там был черный плащ с капюшоном. Так вот, он даже натянул его на себя, я наблюдала сквозь приоткрытую дверцу. Выглядит, как изображение смерти на старинных гравюрах. Затем Валера снял этот плащ, свернул его и вышел прочь. Видимо, он возвращался именно за ним!
– Виктория Карловна, – жалобно произнесла Юлия. – Скорее пойдемте отсюда, а то у меня такое ощущение, что он вернется еще раз, и тогда он точно обнаружит нас.
– Конечно-конечно, деточка, – засуетилась Олянич. – Вы правы, нам пора уходить. Дневник при мне, больше нам ничего не требуется! Если он и обнаружит пропажу дневника, а это рано или поздно случится, то решит, что его взяла Мария, его сестра-уборщица. Вряд ли он догадается, что мы гостили у него в доме.
Они быстро спустились по лестнице, вышли на прохладный воздух. Виктория Карловна закрыла двери, и женщины пошли прочь. Ночной Староникольск был похож на кладбище – ни единой живой души. Юлия больше не испытывала страха, ей хотелось одного – как
Через полчаса мечта ее исполнилась. Приняв душ, она в кровати пила чай с малиновым вареньем, который заботливо приготовила ей Виктория Карловна. Юлия все еще не верила, что пребывает в безопасности, ей по-прежнему чудилось, что они находятся в особняке Почепцова, а его тень, скользя, приближается к ней с кинжалом.
– Я вижу, деточка, что вы устали. Вам нужно отдохнуть, – сказала директриса. – Все-таки уже почти четыре… Сон в вашем возрасте самое надежное лекарство от стресса. Так что закрывайте глаза, моя дорогая, и засыпайте! А мне не остается ничего другого, как углубиться в чтение дневника моей бабки! Утром вы с ним ознакомитесь.
– Мне так хочется поскорее узнать, что же случилось тем летом в Староникольске, – произнесла Юлия, ощутив внезапную дикую усталость. Она и не подозревала, что ночное приключение так ее утомит. – Но вы правы, уважаемая Виктория Карловна, я вздремну совсем немного, часок… Я не могу больше, глаза у меня закрываются сами собой.
Директриса заботливо поправила одеяло и вышла, затворив за собой дверь. Юля, закрыв глаза, мгновенно уснула.
24 августа
Когда она проснулась, было утро. Почти десять. Она потянулась, чувствуя, что у нее затекла левая рука, на которой она лежала. Крестинина бодро вскочила, прошла в гостиную. Виктория Карловна, сидя в кресле-качалке, пила утренний кофе. Дневник Елены Карловны покоился у нее на коленях.
– Доброе утро, деточка, – сказала директриса, которая выглядела на редкость подтянутой и свежей, как будто проспала двенадцать часов подряд. Она была облачена в легкий белый костюм, на лицо был наложен макияж. Она смотрелась празднично и весело.
– Я весь остаток ночи читала дневник, затем перечитывала его. Деточка, то, о чем пишет моя бабка, сенсационно! Теперь я понимаю Валеру – он знал о многом и намеренно утаивал информацию! Но с этим покончено! Деточка, я приготовила вам завтрак – фрукты, кофе, булочки. Так что давайте подкрепляйтесь, а потом….
Она постучала пальцем по обложке тетрадки.
– Дневник Елены Карловны в вашем полном распоряжении. Мне необходимо переделать еще кучу дел. Во-первых, подложить ключ Марии, во-вторых, заняться делами музея, которыми я в последнее время в связи с нашим расследованием пренебрегла, в-третьих, отправить корреспонденцию, в-четвертых, дописать статью для «Вестника МГУ»… В общем, деточка, вы не обидитесь, если я брошу вас на весь день?
– Что вы, что вы! – сказала Крестинина. – Виктория Карловна, занимайтесь тем, что наметили! Это я вам доставляю сплошные неудобства!
Директриса поднялась и с укоризной посмотрела на Юлию:
– Никогда не говорите так, деточка! Я чувствую в последнее время, что наконец-то обрела дочь! Я всегда мечтала о ребенке, Юленька, но, увы, сначала была занята честолюбивыми планами относительно карьеры, затем все время было некогда… Да и не подвернулось человека, которого я могла бы полюбить… В конце концов, не за Валерия же Афанасьевича выходить замуж! Теперь я в который раз вознесу благодарность судьбе за то, что наша с ним связь расстроилась!