Трудно быть вором
Шрифт:
– Согласен. Так и сделаем, – сказал Гуров и обратился к Биклемишеву, который почтительно стоял в сторонке: – Мы сейчас проберемся на территорию, а вы, Валерий Аркадьевич, стойте здесь и ничего не предпринимайте. Не дай бог, привлечете внимание этой братии. Все может сорваться.
Биклемишев пообещал быть тише воды и ниже травы. Гуров и Крячко осторожно двинулись в обход лагеря по траве, держась в тени деревьев. Тьма сгущалась, и вряд ли их могли заметить на фоне леса, но они предпочитали не рисковать.
Они уже прошли половину ограды, как
Бетховен успел прозвучать всего дважды. Биклемишев отреагировал быстро. Гуров едва не выругался с досады. Он совсем забыл, что Биклемишеву могли позвонить. Вернее, он даже не слишком верил в возможность такого звонка, и вот этот звонок все-таки состоялся. Звонил ли это Шульгин и что он сообщил Биклемишеву, выяснить сейчас было необходимо, но невозможно. Перезваниваться в десятке метров от людей, за которыми следишь, не слишком разумно. Гуров благодарил судьбу уже за то, что Бетховена не услышали на территории лагеря.
Однако совсем скоро ему пришлось убедиться, как жестоко он в этом ошибся. Едва Гуров собрался отправить Крячко обратно, чтобы выяснить у Биклемишева, о чем тот разговаривал по телефону, как вдруг около ворот лагеря произошло какое-то движение, и грубый голос гаркнул из темноты:
– А ну! Кто здесь? Стой, гад, я тебя вижу!
Они услышали, как по земле затопали тяжелые каблуки. Над дорогой вспыхнул пронзительный луч фонаря. Луч запрыгал по траве, по стволам деревьев, по черным кустам – совсем рядом от того места, где они оставили Биклемишева.
Крячко не надо было ничего говорить. Он сам тут же сорвался с места, буркнув: «Я разберусь!» – и побежал обратно. Охранник опять что-то закричал и полез с фонариком в заросли. А потом Гуров услышал, как в каком-то из бараков скрипнула дверь и кто-то вышел на крыльцо.
– Что там такое, черт возьми? – недовольно проворчал мужской голос. – Захарыч же сказал – никакого шума!
– Я же говорил, нужно сваливать отсюда! – ответил ему другой голос. – Или, по крайней мере, бабу куда-нибудь сплавить.
– Ты Захарычу это скажи! – насмешливо сказал первый. – Они с боссом помешались. Все надеются, что она им секрет свой откроет. А по-моему, нет у нее никаких секретов. Голову она им морочит.
– Морочит или нет, не знаю, а беды мы с ней наживем, – пророчески заявил второй. – Менты уже здесь крутились…
– Захарыч говорит, что в город ее везти еще опаснее, – ответил первый. – Лучше, говорит, здесь закопать.
Они немного помолчали, всматриваясь в темноту. Гуров обратил внимание, что луч фонаря пропал. Не было слышно больше и криков охранника, но ему показалось, что от ворот доносится какой-то странный шум. Полковник начинал волноваться.
Схожие чувства испытывали и те двое, что рассуждали на крыльце барака.
– Что там такое? – озабоченно проговорил
– Сам бы и сгонял, – недовольно отозвался второй. – Начальник шибкий, что ли? И вообще, Тертый сам разберется.
Насчет Тертого Гуров ничего сказать не мог, а вот Крячко его беспокоил сильно. Если у ворот опять стоит тот верзила, в котором Крячко признал своего обидчика, у Стаса могут взыграть амбиции, и ему захочется немедленно взять реванш. Но сейчас не время сводить счеты.
Однако его успокаивало соображение, что если бы Крячко попал в беду, то охранник давно бы уже поднял тревогу. Этого не было, и Гуров решил продолжать начатое. Но теперь ему нужно было дождаться, пока уйдут с крыльца люди.
Они действительно ушли, но не в барак, а торопливо пошли к воротам. Теперь сомнений уже не оставалось – Гурову следовало возвращаться. Крадучись, он побежал обратно.
И в этот момент грохнул выстрел. Раздался крик, и на секунду все стихло. А потом начался настоящий бедлам. Захлопали двери, и еще четверо человек побежали к воротам. Гуров понял, что дело плохо, и, уже почти не прячась, припустил на помощь к другу.
Они явно проигрывали противнику по численности, поэтому Гуров решил попробовать взять его, что называется, «за горло». Он выхватил свой табельный «макаров» и, на бегу разряжая его в воздух, закричал:
– Стоять! Вы окружены! Милиция!
Этот прием сработал. Бегущие к воротам люди остановились и принялись вертеть головами, а когда из леса донесся еще один выстрел, вдруг повернулись и бросились назад к баракам. В одно мгновение территория опустела.
Гуров выбежал на то место, где оставил Биклемишева. В первую секунду он ничего не увидел. Потом откуда-то снизу донесся страдальческий хрип:
– Я здесь, Лева!
Гуров бросился на колени и нашел корчащегося на земле Крячко.
– Вот гад! – с чувством сказал Крячко. – Это тот самый, Лева!.. Я думал врасплох его застать, а он меня первый застал… Здоров драться – даже в темноте…
– Где он? Где Биклемишев? – быстро спросил Гуров.
– Этот вон валяется, – махнул рукой Крячко. – Как только он меня вырубил, из кустов кто-то выскочил и в спину ему пальнул. Выстрел слышал? Потом схватил Биклемишева и в сторону дороги побежал. А второй раз я стрелял – тебя поддержать.
– Одним словом, наломали дров! – сердито сказал Гуров. – Встать можешь? У нас с тобой теперь единственная возможность – напролом идти. Как ты и мечтал.
– Ох, извини! – пробормотал Крячко, цепляясь за протянутую ему руку и с трудом поднимаясь. – Мечты теряют свою ценность, когда исполняются. Но я готов.
– Вот и чудно! – сказал Гуров. – Пошли!
Не дожидаясь друга, он поспешил к воротам. Вдруг на территории опять захлопали двери и засуетились люди. Гадать, что они собираются делать, не пришлось. В следующую секунду вспыхнули фары обоих автомобилей, заревели моторы, и машины, набирая скорость, помчались к воротам.