Трудный ребенок
Шрифт:
– Есть хочу, – сказала тихо.
Мы заказали пиццу, а затем жадно ели и смотрели смешную комедию. Я уснула под утро, положив голову на плечо Глеба.
Дома.
Глеб подарил мне дом, уверенность и покой. Возможно, я нашла часть себя, которую потеряла в день, когда узнала, что Кира – драугр.
Кира? Кто такая Кира?
Эпилог
В комнате было светло, даже слишком. И зачем только шторы открыли — она же спит? Бледная, измученная моя девочка. Светлые волосы
Я вошел и осторожно прикрыл за собой дверь. Как же долго мы не виделись! В какой-то мере я виноват в том, что она тут была одна. Без поддержки. Загнала себя. Чуть не погибла.
Эти еще... Убил бы — и жреца, и девчонку!
Присел рядом на кровать, взял ее теплую руку. В груди защемило от нежности — давно забытое, ненужное чувство проснулось, завладело мной, и несколько минут я сидел, пытаясь его подавить. Тщетно.
А потом она открыла глаза. Слабо улыбнулась и прошептала:
– Ты...
– Я все пропустил. Нужно было приехать раньше и надрать зад твоему жрецу!
– Ты надрал зад драугру. К тому же Эрик вернулся вовремя. Все хорошо.
– Ничего не хорошо! Посмотри на себя. А Эрику нужно было их судить.
Даша поморщилась и попыталась сесть. Не вышло. Откинулась на подушки и зло посмотрела в потолок. Хорошо, что злится. Значит, не сдалась.
– Я в порядке.
– Ну-ну... – Я помолчал немного. Она сжимала мою ладонь, и я буквально чувствовал кожей, как она мне рада. Странное чувство. Непривычное. Но приятное. – Где он был все это время?
– Говорит, на одном из нижних слоев. Его не выпускали монахи, как их там... ауны, кажется. Он был посвящен в их тайные знания.
– Когда-нибудь твой братец нарвется, попомни мои слова.
– Эрик давно уже забыл, где тормоза, – вздохнула Даша. – Я не лезу — его жизнь. К тому же, кто я, чтобы ему указывать? Он пока вождь...
– Перестань! Они примут тебя, вот увидишь. Ты просто много воли им дала, особенно испанцу.
– Пофигу, – улыбнулась она немного по-детски, и тут же напомнила мне девчонку, которую я провожал много лет назад. Улыбчивую, озорную и невероятно позитивную. Как маленькое солнышко — теплое, заботливое и родное. Сильная. В противовес Рите, которая всего боится. А ведь, если подумать, Даша мне больше, чем сестра.
– Расскажи все, – попросила она. – Хочу знать, как... ты.
– В порядке.
Я улыбнулся и поправил ей волосы. Знал, что она будет спрашивать, и что придется рассказать. Рассказывать не хотелось. Вспоминать — тем более. Хватит мне атли, которые своим видом каждый день напоминают. Словно винты в грудь вкручивают, особенно когда Глеб смотрит.
– Они, конечно же, возмущались. Глеб ожидаемо полез с кулаками. Но фраза «она выжила» на самом деле творит чудеса. И аргументов против нее почти не находится.
Почти... Глеб все же нашел – знал, как ударить побольнее. В памяти тут же всплыло его лицо — отчаянное и злое. И слова: «Уверен? Ты ее не видел! Ты убил ее. Она никогда не станет
Никогда...
Я мотнул головой, отгоняя мрачные мысли.
– Гертруда не выберется? – обеспокоенно спросила Даша. –Ты ведь все сделал? Она не вернется мстить?
– Не вернется. Ее просто некому возвращать. Герда возвратилась туда, откуда появилась. Из того мира не приходят без приглашения. Я хорошо запечатал дверь, а яд в жиле подействовал мгновенно. Хороший яд — действует только на драугров, а на того, чей кен берет вампир, нет. Полина даже не почувствовала. Думаю, она даже не помнит, как выпила его. В итоге все довольны. А Альрик получил, что хотел.
– Он жуткий, – нахмурилась Даша. – Приходил к скади, спрашивал про Эрика. Думаю, у брата будут проблемы с ним.
– Что он решил? По поводу вашего возвращения?
– Мы едем домой, – просияла она. – Как только я поправлюсь, летим в Россию.
– Я позабочусь о том, чтобы ваш дом привели в порядок, – пообещал я. – Скоро в Липецке все будет, как прежде.
Как прежде, уже никогда не будет... Без нее все по-другому. Все другое. Серое. Только и осталось от нее — шрам на груди. Иногда я ловил себя на мысли, что не хочу, чтобы он сходил. Как память. Но рана быстро затянулась, а шрам побелел и стал практически незаметен.
– Ты не звонил ей? – жалостливо спросила Даша.
– Нет, – отрезал я. – Прошлое — в прошлом. Она жива, и мне этого достаточно! Пей давай, свое карое. Остыло.
Даша послушно поднялась, и я проследил, чтобы она выпила до дна. Потом она долго рассказывала: о войне, о смертях — племя скади уменьшилось почти наполовину. Об Эрике, который все это время был заточен где-то на нижних слоях. О своих страхах. О предательстве и древнем, что почти порвал ей жилу.
Я слушал вполуха. Мои мысли были далеко — в Москве, где в засилье суеты и слякоти жила та, что навсегда меня покинула. Навсегда ли? Тогда почему, почему, черт возьми, она до сих пор не отреклась?! Предположения — одно красочнее другого — маячили, мешали сосредоточиться, думать, жить. Побуждали к слабости. Ведь набрать телефонный номер так просто...
Дверь резко распахнулась, прогоняя меланхолию и напрасные надежды. Эрик вошел и махнул головой.
– Хватит болтать, дай ей отдохнуть. Элен накрыла на стол. Идем, поговорить надо. Не можем же мы все так оставить — охотники должны получить свое!
Я злорадно улыбнулся. Возможно, я, наконец, смогу забыться. Ведь что может быть лучше, чем умный план и хорошая битва? Если Эрик так долго продержался со своими безумствами, возможно, он не так глуп, как я поначалу думал. К тому же не слаб.
Мишель думает, что он главный в городе. Что ж, посмотрим, что он будет делать, когда вернутся скади. Ведь три племени хищных, даже не состоящих в альянсе, довольно мощная сила.
Я поцеловал Дашу в лоб и отправился за Эриком — обсуждать стратегии и тактики. Это, пожалуй, единственное, в чем я преуспел.