Трудный ребенок
Шрифт:
Весна сменилась летом – знойным, изнурительным. Днем на улице находиться было невозможно, и мы с Кирой сидели в четырех стенах, иногда общаясь с Линой. Деторожденная страдала любовью к собирательству, и ее комната была заполнена различными вещами: вязаные крючком салфетки, подставки под горячее, фантики от конфет, даже стаканчики Coca Cola, которые одно время массово обменивали на крышки от бутылок. Все эти вещи странным образом уживались в маленькой комнате Лины. Причем, упорядочиться они решительно не хотели, а толпились на полках, тумбочках и даже на полу. Жуть!
Молчаливая и стеснительная Лина на поверку оказалась
В жизни все идет своим чередом: потери, приобретения, счастье, боль и даже сюрпризы.
Иногда, когда было не особо жарко, я любила гулять по городу в полном одиночестве, смотреть на людей, вечно спешащих куда-то, на витрины магазинов, разноцветные авто, и чувствовать себя свободной.
В то утро Липецк, умытый дождем, встретил прохладой и свежестью. Влажный асфальт лоснился лужами, пахло озоном и мокрой пылью. В залитом солнечным светом парке степенно прогуливались парочки и женщины с колясками. Мой обычный маршрут до супермаркета я решила растянуть и немного пройтись. В четырех стенах – пусть эти стены и были хоромами – вдали от цивилизации я ощущала себя медленно деградирующей дамочкой средних лет. А ведь мне только двадцать два!
Чувствовалось, что все сорок, а то и пятьдесят. Прошло больше полугода с момента прихода охотника, надо взять себя в руки, жить дальше. Это был обычный мой аутотренинг, и заканчивался он тоже обычно – депрессией и унынием.
Но в тот день почему-то грустить не хотелось. То ли из-за дождя, то ли от долгожданной свежести я впервые почувствовала, что мне легче дышать. Сама не заметила, как забрела в отдаленный уголок парка, к тем самым беседкам, где впервые увидела ясновидцев. Тогда все казалось таким страшным, ненадежным... Интересно, чтобы я сказала, если бы узнала, что меня ждет в будущем?
Присев на лавочку, где тогда, сжавшись от страха, дрожала Таня, я закрыла глаза. Как давно мне это было нужно – просто побыть одной, подумать. Спрятаться от всех и не скрывать то, что рвется изнутри. Погоревать в одиночестве, вспоминать Глеба, Кирилла, милую Олю. Риту. Несмотря ни на что, она была моей сестрой.
Последние слова друга врезались в память и давили на совесть тяжелым грузом.
Воины атли своих не бросают...
А я бросила. Бросила их всех умирать, хотя могла покончить с охотником сразу же, у порога. Если бы умела контролировать свой чертов кен!
Я знала, что Влад собирается принимать новых членов в племя. Он говорил что-то о нескольких выживших в Питере, собирался ехать за ними. Для меня попытки возродить былое казались фарсом. Разве могут чужие люди заменить тех, кого мы любили, с кем объединялись у очага? С кем прожили вместе столько времени, прошли через многое...
Алишер, хоть и был с нами несколько месяцев, так и остался чужаком. Разве что Каролина его привечала. Мы с Ларой, не сговариваясь, подсознательно не признали азиата. Хоть в чем-то сошлись. После моего восстановления защитница высказала мне все, что думает о моих способностях, и больше мы не общались. Она так не простила мне ранения Влада.
Мне было все равно. Пофигизм развился внезапно и очень быстро – наверное, как побочный эффект от стресса.
В беседке я сидела долго. Шум деревьев завораживал, летний воздух освежал. Немного успокоившись, все же встала. Нужно в магазин и домой –
Но в магазин попасть я так и не смогла – дорогу мне перекрыли два сомнительных типа, одетых в черное. У одного из них – огромного верзилы – левую бровь рассекал кривой белый шрам.
Второй подошел неслышно и прислонил к моим ребрам что-то острое. Второй рукой приобнял за талию и заявил приказным тоном:
– Иди тихо. Не привлекай внимания.
Испугаться я толком не успела. Что-то понимать начала, лишь когда оказалась на заднем сиденье черного «Форда», зажатая между здоровяком и шустрым – так я мысленно прозвала своих похитителей.
От мысли о похищении почему-то стало смешно. Бог мой, да кому я сдалась вообще? Охотник сразу бы попытался убить, а липецкие «мафиози» вряд ли что-то от меня поимеют. Разве что какие-то враги Влада... Но я с ним давно не появлялась на людях, а проникнуть в дом никто не мог. Если он не древний, конечно же. Им замки и сигнализация нипочем. Умение открывать любые двери и отводить внимание охраны – способности, приобретаемые с даром убивать хищных.
В общем, интересно было больше, чем страшно. Ведь если бы меня хотели убить, сделали бы это там же, в парке. Значит, я нужна им живой. Но зачем?
На глаза легла плотная темная ткань, а потом машина долго кружила по городу, словно похитители хотели меня запутать. Ха! Да я Липецк еще подростком излазила вдоль и поперек и знала его, как свои пять пальцев.
Дом, у которого мы остановились, был дряхлым и находился в старом районе. Спрятавшийся за обветшалым деревянным забором двор зарос бурьяном и кустарником. Вымощенная камнем тропинка, ведущая к двери, покрылась пожухлой травой, кое-где вытоптанной, а кое-где пушистой и мягкой.
Двухэтажное строение сильно пострадало от времени. Созданный, по-видимому, еще при царской России дом еле стоял. Некогда аккуратный, декорированный красным кирпичом цоколь облупился, многоугольная апсида с треугольной крышей пошла трещинами и вот-вот грозила сорваться вниз. Некоторые окна были выбиты, а некоторые – заколочены изнутри фанерой. Черепичная крыша прохудилась.
Здание пахло сыростью и мхом.
Я подумала о том, что неплохо было бы его отреставрировать, воссоздать былую роскошь. Жаль, если он просто развалится от времени. Наверняка ведь хранил в себе истории и тайны бывших владельцев. Когда-то здесь любили, предавали, растили детей, возможно, умирали...
Один из похитителей – тот, что со шрамом, остановился перед входом и стал проделывать непонятные движения руками. Старая с облупившейся краской дверь распахнулась сама. Второй, который держал нож у моих ребер, втолкнул меня внутрь, и я обомлела.
Вообще дом был большим. Метров двадцать в длину и столько же в ширину, с небольшой пристройкой сбоку в виде веранды, обвитой диким виноградом.
Но внутри он был просто огромен!
Впуская нас, строение искажало пространство, превращая некогда просторную гостиную, в огромный бальный зал. Он был круглым, окруженным массивными колоннами с изысканной лепниной. Потолок уходил далеко вверх, оканчиваясь где-то в поднебесье роскошным стеклянным куполом. В противоположном от двери конце зала располагалась широкая лестница, которая, по-кошачьи изгибаясь, вела на второй этаж.