Трудный ребенок
Шрифт:
Я ее прекрасно понимала сегодня.
– Чего здесь сидишь? – осторожно спросил Глеб, опускаясь на соседний стул.
– Предлагаешь мне любезничать в гостиной? С Чернокнижником? – Лара повернулась ко мне и безэмоционально добавила: – Твоя дочь такая же чокнутая, как и ты.
– Возможно. – Я присела рядом и уронила голову на руки. – Как долго нам нужно здесь находиться?
– Пока не приедут венчанные. Поздравим и можем покинуть свадьбу.
– Скорей бы...
Время тянулось резиной. Шампанское
Думай о колдуне. Страшном, злом, ненавистном колдуне. Так я говорила себе целый вечер. И злилась. Не знаю, на кого больше: на Влада – за то, что невольно позволил мне надеяться, или на Тана – за то, что он вообще здесь.
Представляю, как мы втроем смотрелись – я, Глеб и Лара. Три страдальца на кухне. Ну уж нет, я не доставлю Владу такого удовольствия. Не буду лить слезы, думать о нем, сожалеть. Жизнь продолжается. И свет клином на нем не сошелся.
– Ты куда? – поднял голову Глеб, когда я встала.
– Как куда? Развлекаться. Есть хочу, вот.
– Оставь ее, – безразлично бросила Лара. – Пусть идет. Набьет себе шишек, опозорится – ее проблемы.
– Да уж лучше опозориться, чем прятаться на кухне, как некоторые. Ты – атли. Сильная защитница. Тут тебя любят и уважают. А она новенькая. Ну и что, что его жена? Ты же хищная, понимаешь, что у тебя тоже есть шанс.
– Как и у тебя.
Я поморщилась.
– Нет уж. У меня своя жизнь. И я никогда...
– Самое лживое слово, пророчица, – перебила Лара и поднялась. – Никогда – всегда лжет. Не гневи богов, не говори его.
На кухню вбежала запыхавшаяся Рита и нервно улыбнулась.
– Они приехали!
Нашла чему радоваться. Вот если бы Филипп женился, посмотрела бы я на нее.
Я ничего не ответила Ларе. Протиснулась мимо сестры в дверной проем и направилась в гостиную.
Гам стоял неимоверный. Как и толкучка. Все поздравляли молодых, желали счастья, обнимали, дарили подарки. Я только и могла видеть из дальнего угла, как в куче ног и рук мелькает отливающее золотом платье невесты и ее ослепительная улыбка.
Я отвела взгляд от праздничной кутерьмы – просто не могла на это смотреть, и нахмурилась. Кира, прищурившись, что-то резко сказала Тану, вырвала руку из его ладони и вышла за дверь.
– На вот, держи, – отвлек меня Глеб, протягивая мне еще один бокал. – Наверное, я погорячился, когда сказал, что тебе хватит. У тебя такое лицо...
– Кира поссорилась с Таном.
– Да ну нафиг! Когда?
– Только что. Я видела. Хочу поговорить с ней – она на улице.
– Уверена, что сейчас подходящее время?
Я пожала плечами.
– Я здесь не так часто бываю.
Я хотела проскочить незаметно. Честно хотела. Двигалась по возможности быстро и бесшумно. Пока не снесла по дороге торшер, и он с диким грохотом не свалился на пол. Я и не думала, что торшеры так умеют. Словно шкаф упал, а не какая-то несчастная лампа.
Медленно, чувствуя на себе десятки прожигающих взглядов, я обернулась. Конечно, они все смотрели на меня. Атли – ладно, привыкли. Лара посмеивалась на диване, и мне даже не было обидно. Но митаки... Позорище!
Я подняла вверх бокал с шампанским – как оно только не пролилось, проклятое – и смущенно улыбнулась.
– Совет да любовь.
– Феерично! – заключила Лара, и я почувствовала себя окончательно сконфуженной.
А, к черту! Пять минут позора – завтра новый день. Переживу.
– Спасибо, Полина. – Бывшая наследница митаки выступила вперед, подошла ко мне и широко улыбнулась. Прям как чеширский кот – всеми зубами сразу. – Не ушиблась?
– Голова на месте, значит, не все потеряно, – пошутила я.
Рядом кто-то поднял рухнувший торшер, сбоку послышались шепотки и гомон, но Ирина резко повернула голову, и все стихло.
– Может, присядешь? – спросила она.
Я помотала головой. Веселиться резко расхотелось, смотреть на нее тоже. Но меньше всего я желала находиться сейчас в центре внимания. Ощущать на себе эти взгляды, которые, казалось, въедаются под кожу. Понимать, что многие в этом зале жалеют меня.
А почему? Потому, что я сама дала им повод. К черту проклятие! Я – сольвейг, и я сильнее.
И эта жалость – только моя вина.
Я вздернула подбородок и взглянула прямо на Ирину.
– Не могу – дела. Я искренне поздравляю тебя. Вас. Пусть боги будут благосклонны и подарят вам детишек.
Я набрала воздуха в легкие, обернулась и посмотрела на Влада. И показалось, его как всегда непроницаемое лицо, окрасилось оттенком грусти.
Все это проклятие. Оно мучает не только меня – его тоже. Это неправильно, несправедливо. Особенно теперь, когда он навеки привязан к другой. Никто из присутствующих здесь не поймет нас.
Я улыбнулась ему – тепло, по-доброму. И впервые поняла, что отпустила прошлое. Как вскоре отпущу и все остальное.
Подняла вверх бокал, а потом одним глотком опустошила его. На счастье. Так будет правильно. Серые мышки не становятся звездами. Они живут в своих норках и заботятся о мышатах.
Возможно, когда-нибудь у меня тоже будет семья. Когда я перестану бояться, когда все беды закончатся...
За дверью было промозгло. Холодный ветер тут же забрался под юбку, и ноги покрылись крупными мурашками. Зато в голове прояснилось, и вещи перед глазами перестали расплываться и танцевать.