Трудный выбор
Шрифт:
— Как, вы сказали, назывался мост? — тихо спросил Уилл.
— Каньон Эддисона, — ответил Уотсон. — Милях в двадцати по ту сторону…
— Да, — перебил его Уилл. — Я знаю, где это. Он молча встал и пошел к двери. Он постоял некоторое время на пороге, а затем так же молча вышел.
— Уилл, — с беспокойством позвала его Рейчел. — Уилл!
— В чем дело, Рейчел? — спросила Мэри Уотсон. — Что с вашим мужем?
— Он долго работал на железной дороге, — объяснила Рейчел, вставая. — Думаю, новость потрясла его. Вы
— Конечно, прослежу, милая, — кивнула Мэри. — Идите. Рейчел быстро надела пальто и взяла одежду Уилла — он выскочил в одной рубашке с короткими рукавами. На улице было холодно, но яркое полуденное солнце, отражавшееся от снега, заставило ее прищуриться. Она оглянулась по сторонам и наконец заметила Уилла, который, опустив голову, брел к пристроенному к дому амбару. Она поспешила вслед за ним.
— Уилл?
Он остановился и обернулся. Рейчел подошла к нему и протянула пальто:
— Вот, надень. На дворе мороз, и ты простудишься. Уилл, избегая ее взгляда, взял пальто и надел его. Из его носа и рта при дыхании вырывались облачка пара.
— Каньон Эддисона, Рейчел, — наконец страдальческим голосом произнес он. — Зеб сказал, что мост упал и убил всех этих людей. В каньоне Эддисона!
— Мы не знаем, правда ли это, Уилл. Ведь что рассказывают о нападении на «Конечный пункт»! Мы точно знаем, что никого не убили, а говорят о сотнях погибших.
— Он прав насчет каньона Эддисона. Я знаю, что он прав. И это все моя вина.
— Вовсе нет Как ты можешь считать это своей виной, Уилл? Ты не мог ничего с этим поделать.
— Я слышал, как Эвелл Рэнкин и тот парень собираются ослабить конструкций. Я мог сообщить кому-нибудь и остановить их.
— Нет, не мог, — настаивала Рейчел. — Мы уже обсуждали это, Уилл. Ты прекрасно знаешь, что ничего не мог сделать. Ты никому не мог доверять настолько, чтобы рассказать об этом.
— Но кто-то все-таки должен был знать, — упрямо возразил Уилл.
— Тогда я несу не меньшую ответственность, чем ты. Я тоже слышала, что они замышляют.
— Это совсем другое дело. Ты женщина. Рейчел примолкла, заставив себя проглотить вертевшуюся на языке колкость.
— Все уже в прошлом, Уилл. — Она коснулась его руки. — У нас теперь новая жизнь. Что сделано, то сделано. Ты не должен больше терзаться из-за этого.
— Ты права, — вздохнул Уилл и оглянулся на дом. — Думаю, нам лучше вернуться. Я не хочу, чтобы гости подумали о нас плохо. Они будут удивляться, почему это мы оба так заволновались.
— Они не будут думать о нас плохо, — сказала Рейчел. — Я объяснила им, что ты долго работал на железной дороге.
— Молодец! Тогда, значит, мне не нужно будет ничего объяснять.
Когда они вернулись в дом, Мэри Уотсон вытаскивала из духовки пирог. Он был покрыт золотисто-коричневой корочкой, и воздух маленького домика наполнился
— Кажется, жаркое тоже готово, — сказала Мэри.
— Тогда давай быстрее есть, мама, — принялся торопить ее Джимми. — Я хочу попробовать этот пирог. Ух, как здорово!
Джимми погладил себя по животу и закатил глаза. Взрослые рассмеялись.
— К сожалению, у нас только четыре тарелки, — сказала Рейчел. — Мы с Уиллом можем подождать.
— Глупости, — резко возразила Мэри. — Пусть дети подождут.
— Я не могу ждать, мама, — захныкал Джимми. — Я голодный, честное слово.
— Тогда можешь взять мою тарелку, — сказала мать.
— А Джинни возьмет мою, — добавила Рейчел. — А мы с вами, Мэри, присядем на кровать и чудесно поболтаем, пока не придет наша очередь поужинать.
— Великолепно!
Женщины присели рядом на кровать и скромно расправили юбки. Помолчав немного, Мэри Уотсон сказала:
— На днях я получила свой каталог семян. Я их просто обожаю, а вы, милая?
— Не знаю, — ответила Рейчел. — Не думаю, что видела хотя бы один.
— О Боже, — сочувственно сказала Мэри. — Дорогая, вы здесь без них просто не выживете. Это лучшее средство против «домашней лихорадки».
— Домашней лихорадки? Мэри рассмеялась:
— Полагаю, в первую зиму в прерии она до вас еще не добралась. Но если бы вы прожили здесь семь лет, как мы с мистером Уотсоном, тогда бы вы очень хорошо знали, что это такое. Иногда начинаешь думать, что больше не выдержишь здесь ни дня. Это и есть «домашняя лихорадка».
— Я… мне кажется, я знаю, о чем вы говорите, — нерешительно сказала Рейчел. Она бросила взгляд на мужчин и увидела, что они увлечены разговором. — Я уже чувствую нечто подобное… иногда. Только мне было стыдно признаться себе в этом.
— Не нужно стыдиться, милая. Это случается со всеми нами, особенно с женщинами. Именно поэтому вы должны заказать себе каталог семян. В них такие яркие, чудесные рисунки всех весенних цветов. Синие, красные, желтые. Даже в разгар зимы они заставляют тебя думать, что весна уже совсем близко.
— Да, — кивнула Рейчел. — Могу представить себе, как это красиво. А я люблю разглядывать журналы мод.
— Журналы мод?
— Ну да. Чтобы шить платья.
— О, конечно, А у вас есть такой журнал?
— Да нет, — виновато сказала Рейчел. — Сейчас нет.
— Мне бы хотелось посмотреть на новые фасоны. Весной мистер Уотсон собирается в Омаху на организационный съезд ассоциации.
— Какой ассоциации?
— Это ассоциация фермеров. Зеб услышал о ней несколько месяцев назад и написал письмо. Его пригласили на съезд в Омахе, и он обещал взять с собой меня и малышей. Дети с младенчества нигде не были, да и сама я с трудом помню, что видела другие места. Мне очень хочется поехать, но я переживаю, что мне нечего надеть.