Трудовые будни барышни-попаданки
Шрифт:
Что же ответить на вопрос Лизы? А вот что!
— Сейчас я тебе это расскажу, — прошептала я в спутанные детские волосики. — Только обещаешь никому не говорить?
— Ни-ко-му, — отчетливо сказала Лизонька, приникая ко мне плотнее.
— Это не просто дядя. Это дядя-котик, — таинственно начала я. — Жил был мальчик. Он плохо себя вел: лазал по деревьям, кусался, царапался, залезал в чужие сумки…
«…и писал в ботинки гостям», — хотела добавить я, но решила избежать таких натуралистических подробностей.
— Однажды он оцарапал тетушку-фею.
— Почему? — спросила Лизонька. — А я хочу быть котенькой!
— Его все дергали за хвостик, и он прятался под пыльной софой. Тогда добрая тетя-фея сжалилась и снова превратила его в мальчика. Но теперь раз в месяц он ходит ночью по дому и хочет поймать мышку.
— А он поймал мышку? — зевнув, спросила Лизонька.
— Нет. Сегодня эту мышь поймала Мурка. Но дядя завтра поймает мышь у себя дома и сразу же заснет. Спи, моя хорошая. Спи…
Уф. Лизонька затихла в кроватке, вспоминая сказку с хорошим концом. А я на цыпочках направилась к выходу. По пути трансформируясь из заботливой мамы в гневную барыню.
Не нравятся мне такие истории! Ну вот совсем не нравятся! Не нравились с самых юных дней, со студенческих лет, полных разных авантюр.
Потому что у меня простой принцип. Если девочка ничего не обещала, будучи трезвой и бодрой, то от нее не надо на что-то надеяться, когда она стала нетрезвой и сонной. Нельзя пользоваться моментом, даже если ты его нарочно не создавал.
Что я увижу, проникнув в образ мыслей Михаила Федоровича Второго? Незавидная картина возникает, конечно.
Вдовушка, живет одна в имении. Приехал вдруг молодой, привлекательный, весь такой модный-прогрессивный. Обещал помощь. Выставил себя заранее героем-спасителем. Какая устоит? Особенно учитывая, что, несмотря на строгую официальную мораль, нравы в провинции весьма просты. И соседей не особенно стесняются — все одним миром мазаны, кто не грешит, тот не покается.
Вот и вдовушка небось весь вечер надеялась, но стеснялась. Пошла спать, раскинулась на ложе в мечтательной неге. И ждет, воображает. Вдруг дверь отворяется, мечта сбывается. А утром… а утром видно будет.
Брр! Не люблю таких!
Вот, кстати, и он, снова по коридорам шастает, да все возле моей спальни. Строгий приказ выполнил наполовину — босой, но спать не пошел.
— Эмма Марковна…
— Вы своим топотом разбудили и напугали ребенка, — перебила я его резким шепотом. — Я с трудом уложила Лизу спать. Если в доме проснется кто-то еще, мне придется избегать встреч с вами не только в своем доме, но и во всей остальной губернии.
— Но…
— Никаких «но», — еще резче ответила я. И шерстяной темненький капот поплотнее запахнула. — Да, я знаю, моя репутация как верной вдовы подпорчена. Я намерена ее починить, а не сломать окончательно. Теперь спать!
Послышался печальный вздох. Я развернулась и ушла к себе. Ф-ф-ф! Легкую
Конечно, получив от ворот поворот, Михаил Второй может и раздумать мне помогать. Бывают такие мужики. Но сдается мне, этот другой породы. Не удивлюсь, если начнет осаду по всем правилам. Та дичь, которая труднее дается, всегда желанней.
М-да… когда-то и мой Мишенька добивался меня с упорством настоящего медведя. Правда, на легкие победы муж не надеялся и случаем не пользовался. За что в том числе я его и полюбила.
А здесь…
Я легла и печально улыбнулась в темноту. Нет, это не мой Миша. Кто знает, появился ли он здесь вообще… я буду ждать и искать. А если не найду, что ж. Ребенок у меня есть. Даже и не один, если считать Степку и Дениску. Что уж там, Луша и Ариша недалеко от детей ушли. И все мои, уже родные. А захочу — еще кого усыновлю, здесь с этим просто.
Хозяйство, дела, задумки, заботы, дети. Проживу жизнь честной вдовой, только и всего.
Так уж я устроена. Был у меня один мужчина в жизни, и другого мне не надо.
Глава 38
Спала я крепко, проснулась легко и, еще не встав, решила вести себя с гостем как ни в чем не бывало, без намеков на ночную встречу. Это удалось — Михаил Федорович Второй и сам постарался сделать вид, будто ничего не случилось. Его камердинер истребовал на кухне теплой воды, побрил господина, причесал, а что же касается обработки ногтей, они могли бы служить рекламой маникюрного салона.
Гость с удовольствием пил кофе, ел горячие тосты с вареньем — простенький горизонтальный тостер, который засовывали в печь на угли, недавно был сделан кузнецом под моим руководством.
Так вот, Михаил Второй как ни в чем не бывало болтал о всяком разном прогрессе. Да, разговоры о французских запаянных супах — консервах и прядильных машинах не были для него маскировкой, он действительно этим интересовался. Продолжит ли он осаду крепости, оказавшейся неприступной, или готов просто болтать со мной о вещах, которые неинтересны большинству мужчин губернии? Пойму в будущем.
А будущие встречи были неизбежны. Во-первых, гость сам вернулся к вчерашнему неприятному разговору и обещанию разузнать подробности моего дела: намерен ли капитан-исправник копать и рыскать. Или печальная история будет предана забвению.
— А еще, — сказала я, — у меня в планах производить фабрикацию некоторых изделий, причем, возможно, таких, которых еще не делают в Российской империи. Было бы неприятно, если бы первыми покупателями оказались другие фабриканты, которые будут их воспроизводить на своих заводах. Я придумала, а они получат доход. Вы слышали о патентном праве? Как с этим обстоят дела?
— Да, — улыбнулся гость, — я знаю, что во многих странах создатели новых изделий обеспокоены такой возможной неурядицей. Мне известно, что не так давно вышел высочайший манифест о патентном праве, и, конечно же, в губернской канцелярии он должен быть.