Труп на балетной сцене
Шрифт:
— Да, — согласился Макс, — не могу сказать, что такого рода материалы нравятся спонсорам. — И с неожиданной прямотой спросил: — Как вы считаете, постановка пойдет?
— «Большие надежды»? — удивилась Джульет.
Исполнительный директор кивнул.
— Еще как!
Их глаза встретились. Его большие, карие настороженно смотрели в ее голубые.
— Иначе ответить вы не могли. Ведь она ваша подруга.
— Даже если бы это было не так… разве вам самому не понравилось то, что вы видели на прогоне? Рут говорила, что вы были довольны.
Макс вздрогнул:
— Не хотел ее тревожить. По правде говоря, у меня не осталось яркого впечатления.
—
— Заглядывал время от времени.
— Обязательно зайдите и посидите. Потрясающая режиссура. Взгляните на все иными глазами.
По другую сторону двери Рут репетировала с Хартом и Электрой эффектное вращение с поддержкой. Сначала Электра откидывалась навзничь в объятия Пипа, словно не желая удостоить взглядом. Он поднимал ее за бедра и довольно грубо крутил. После двух оборотов опускался на колени и осторожно ставил на пол. Она ускользала прочь, а Пип, распростертый на полу, тянул руки к ее удаляющейся спине. Закончив танец, солисты подошли к Рут и стали обсуждать трудные места. По жестикуляции Джульет поняла: Электра выскальзывала из рук Харта, а тот считал, что должен подбросить ее еще выше, а затем перехватить поперек бедер, чтобы сохранить равновесие. Сколько же сил требовалось Хейдену, чтобы удерживать вес балерины на груди, затем на животе, пока он постепенно — заметьте, очень медленно — опускался на пол? А Электре каково было держаться вытянувшись струной? Джульет попыталась представить — и не смогла. С этой точки зрения поддержка ничем не отличалась от акробатического номера или циркового трюка, лишенных насыщенной эстетической составляющей. Но все же это было захватывающее зрелище — наблюдать, как рождается будущая сцена. Недаром Марта Грэм окрестила танцовщиков «атлетами от Бога».
— Рут Ренсвик захватила четверть бюджета всего сезона. — Макс отвернулся от окошка и снова посмотрел на Джульет. — А директор по хозчасти сообщил, что может потребоваться и больше, если не удастся упростить то, что она напридумывала вместе с художником-постановщиком. Я не могу залезть в фонд, не могу урезать средства, выделенные на другие постановки. Знаете, не очень-то приятно предстать перед Советом или спонсорами и заявить: «Мы потеряли звезду. Но будьте уверены, все будет просто сказочно, только дайте больше денег».
Девижан вздохнул. Джульет колебалась, но все-таки решилась.
— Макс, — хотя она обычно задавала вопросы лишь в том случае, когда на самом деле хотела получить ответ, но тут не сдержала человеческих чувств — таким надломленным казался исполнительный директор — и спросила: — Макс, с вами все в порядке?
— Не обращайте внимания, — грустно улыбнулся Девижан. — Мои тревоги по поводу «Больших надежд» — чуть-чуть дымовая завеса. Дело не во мне. Могу вам признаться — все равно это дело через две недели получит огласку. Но пока попрошу не распространяться.
— Конечно. Ни слова до того, как дело получит огласку, — повторила Джульет и в который раз подивилась, как людей подмывает поделиться с другими тем, что надо хранить в тайне.
Макс понизил голос и отошел от двери, словно опасался, что кто-то с другой стороны прижимался к створке ухом.
— Дело в Греге. Он уходит из нашей студии.
— Неужели? И куда же?
Исполнительный директор придвинулся еще ближе и наклонил голову. Джульет увидела разбегающиеся от пробора немногочисленные темные волоски.
— В Вашингтон. Будет распределять государственные деньги.
— Национального
— Можете себе представить? Я должен буду клянчить средства у него!
— Но Флитвуд… — Джульет не находила слов, мысли разбегались сразу в нескольких направлениях. — Давно он планировал уйти?
Девижан пожал плечами:
— Вел переговоры с начала летних репетиций, но решение принял на прошлой неделе.
— То есть ему сделали предложение только на прошлой неделе?
— Нет, почти месяц назад. Он с ними играл, если вы понимаете, что я имею в виду: выторговывал выгодные условия, хотя утверждает, что не был уверен, что хочет уйти. — Макс покачал головой: — Бог свидетель, он провернул огромную работу, но я думаю, не получал удовлетворения. Считал, что его недооценивают. Вот и я не так обращался с его эго. — Язвительный тон Макса подтверждал слышанное Джульет: Девижан славился тем, что безразлично относился к своим подчиненным. — Он танцовщик, — продолжал Макс. — Постоянно хочет быть в лучах софитов. А здесь ему приходилось выводить на сцену других, а самому оставаться в тени. Что ж, когда он начнет распределять гранты, люди будут лизать ему задницу.
В его голосе звучала горечь обманутого любовника. Джульет машинально похлопала Макса по руке.
— Вы сказали, он принял решение на прошлой неделе? — Она старалась, чтобы вопрос прозвучал естественно. — До или после смерти Антона?
Девижан странно на нее покосился (и неудивительно, подумала Джульет).
— День или два спустя. А что?
— Да нет, ничего… просто я подумала: слишком много плохих новостей для вас. И все сразу. Но я не сомневаюсь, вы найдете ему подходящую замену.
Взгляд исполнительного директора помрачнел.
— У вас есть кандидатура?
Джульет обещала подумать, а он, вяло улыбнувшись, напомнил, чтобы она не распространялась об уходе Грега.
— Это еще не конец света.
— Ни в коем случае.
— Так и будем считать. — Макс снова улыбнулся и направился дальше по коридору. Но теперь его плечи висели не так безнадежно, как до их разговора.
В тот вечер Рут и Джульет решили вместе перекусить в кафе на Амстердам-авеню. Подруги устроились за столиком в переулке, потягивали в сгущающихся сумерках кампари с содовой и смотрели, как в нескольких футах от них пес поднимал ногу на столбик с табличкой «Стоянка запрещена». Мимо фырчали автобусы и с ревом сворачивали на Восемьдесят первую улицу, где свет становился все зеленее и зеленее. Попрошайки протягивали ладони сквозь веселенькое ограждение из полосатого брезента, которое заведение специально установило против попрошаек. Неподалеку околачивались дылды-подростки, шумно пихались, и мешковатые джинсы нескромно сползали с их бледных бедер. Радио из машин забивало обрывки разговоров. Прохожие-мужчины заглядывались на хорошеньких женщин. Прохожие женщины стреляли глазками. Солидный муж и отец семейства послал Джульет взглядом SOS поверх голов жены и детей.
— Хорошо посидеть на улице, — светски произнесла она и ответила прохожему строгим взглядом, который должен был напомнить ему о супружеских клятвах. Если когда-то Джульет и верила в невинный флирт, Роб изменил ее мнение.
Она закурила. Запах тротуара (грязь, моча, пролитые напитки и превратившийся в слизь мусор) смешивался с маревом автомобильных выхлопов и ароматом подаваемых посетителям кафе блюд и составлял остро декадентский букет. Джульет откинулась на стуле, глубоко затянулась и выпустила дым, внося свою лепту в общий коктейль запахов.