Труп на балетной сцене
Шрифт:
Однако Мюррей со своей стороны не предпринимал никаких попыток сближения. Ни намека на безрассудство.
Рут сочувственно пожала плечами:
— Мужчины, что с них взять, — и сменила тему.
Через полчаса обед был съеден, кофе допит, и Рут отпросилась в театр готовиться к вечернему представлению. А Джульет осталась сидеть на террасе и, подставляя лицо крепнущему ветерку с реки, перебирала в памяти события пролетевшего лета. Пятнадцатого сентября, день в день, она сдала рукопись «Лондонской кадрили» Порции Клейн. Редактор прочитала
Джульет осталась довольна своей работой летом. К тому же в голове созрел новый замысел — с застенчивым героем, и она предвкушала, сколько удовольствия доставит ей следующий роман.
Но ушедшее лето принесло много грустного: смерти и трагедии оставили на душе горький осадок. Через несколько дней после того, как Джульет посетила скульптурную студию Мюррея, полицейский позвонил ей из участка — прояснились намерения властей относительно юридического преследования Харта Хейдена. В связи с поведением на вечеринке мисс Бодин окружной прокурор склонялся к мысли предъявить ему обвинение в смерти Антона Мора. Но поскольку детектив Пелтц сразу не конфисковал и не отдал на анализ пресловутую бутылку с колой, улику сочли ненадежной. То же касалось возможного обвинения в провоцировании выкидыша Электры препаратом, который невозможно было выявить. Что же до обстоятельств с тальком, Мюррей и раньше намекал, что дело кончится ничем, — ведь случай с падением танцовщика никто серьезно не расследовал. Можно было выдвинуть обвинения против Грега Флитвуда в преступном пренебрежении к своим обязанностям и непредупреждении жертвы. В итоге осталось единственное обвинение — в покушении на жизнь Джульет. Мюррей надеялся, что удастся довести дело до суда и добиться приговора, но Харт, по его мнению, мог отделаться условным сроком.
От разочарования у Джульет перехватило горло. Судьба распорядилась так, что Харт Хейден больше никогда не будет танцевать — ему повезет, если сможет ходить. Но в глазах закона этот человек был невиновен в убийстве. Если бы она убедила детектива Пелтца забрать бутылку! Если бы не сделала глупой ошибки во французском! То заблуждение — результат ее интеллектуального высокомерия, ненавистно знакомого порока, который портит ее внутренний облик. Когда Джульет поплакалась Мюррею — в жалобе был налет самоуничижения, — тот охотно ее поддержал:
— Что верно, то верно. И кроме того, было невероятно глупо разыгрывать из себя детектива. Это чрезвычайно опасно. В следующий раз так не поступай, Джули.
— Я не справилась, — грустно ответила она, пропуская мимо ушей это самое «в следующий раз».
— Не согласен. В итоге ты все выяснила.
— Но Антон мертв. И его ребенок тоже.
— Слушай, не дави на мое больное
— Если бы я заставила Пелтца взять рюкзак Антона…
— Будет тебе, Джули. Ты все прекрасно понимаешь. Неужели правда думаешь, что мистер Тупая Голова Пелтц потащил бы шипучку на анализ? Он же просто посчитал тебя истеричкой. А если бы даже и взял, то скорее всего допил бы остаток той колы сам. Может быть, это его чему-нибудь научило. — Мюррей усмехнулся и заключил: — Ты должна чувствовать удовлетворение, Джули. Зло часто одерживает верх. На этот раз парня по крайней мере застукали. Ты хоть представляешь, сколько убийств в этом городе остается нераскрытыми?
— Нет, — заинтересовалась Джульет.
— Вот и я тоже, — снова хохотнул детектив, довольный, словно загадал удачную загадку. — Потому что их никто не раскрыл. Единственный человек, который облажался в этом деле, — это я. Нельзя было ходить с тобой на церемонию поминовения Мора. Пусть дело к тому времени было закрыто, но я же не настолько простофиля. Должен был понимать, что мои вопросы о мистенфло и экстази могут дойти до Хейдена. Я подверг тебя опасности.
Джульет обдумала его слова.
— Зато потом спас.
Она повесила трубку успокоенная и ободренная. Лэндис ей нравился все больше и больше.
И вот сейчас она оторвала взгляд от реки и встала — пора было приниматься задело. От предложения Рут помочь с посудой Джульет, естественно, отмахнулась, и тарелки все время ее душевных метаний оставались на столе. Но когда она относила первую порцию на кухню, заметила моргание автоответчика. И нажала кнопку.
«— Джули. Это Мюррей Лэндис».
«Вот балда, — невольно подумала она. — Неужели он думает, что у меня куча знакомых по имени Мюррей и надо обязательно добавлять фамилию?»
Между тем голос на пленке продолжал:
«— Слушай, у меня проблема. Кто-то саданул по говорящей голове из фабрики идей фонда Карпа — это недалеко от тебя, на Вест-Энд-авеню. Там, знаешь, все такие умные, профессиональные болтуны, одним словом — доктора наук. Двух слов не скажут в простоте на допросе. Я просто башку себе сломал — все кажется, что эти клоуны впаривают мне какую-то лажу. Так вот я подумал: не заскочить ли к тебе, не позаимствовать ли у тебя умишка? А может быть, ты как-нибудь подскочишь со мной туда, посмотришь, что к чему».
Автоответчик щелкнул и выключился. А у Джульет всплыло в памяти: «В следующий раз». Так вот что имел в виду Мюррей. Перед ее внутренним взором возникла визитная карточка:
Совсем неплохо. Может, удастся поотлынивать от следующей книги и получить лицензию частного детектива.
Джульет в предвкушении нового приключения подняла телефонную трубку.