Труп-невидимка
Шрифт:
Раздался четырехкратный визг.
Тут нужно внести ясность. Как говорится, кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево. Я оглашаю окрестности криком, но все прочие – просто визжат. Это – один из моих принципов, нарушать которые я не собираюсь.
Малютка вскочил на Севку – то есть, так ловко прыгнул, что мой несостоявшийся муженек поймал его, как ребенка, и прижал к груди. Обе девицы, женственная и мужественная, оказались на моем письменном столе. Афродита подошла и стала с интересом обнюхивать их обувь.
– Выгони его немедленно! У меня аллергия на крокодилов! – заорал Севка. Аллергия всегда была его верным и испытанным оружием.
– Во-первын, это не крокодил, а варан, во-вторых, девочка. Ее зовут Афродита.
– Бусик, – указывая подбородком на малютку, ответил Севка. – А на столе Юлик и Масик.
Я поняла, что первым делом перепутаю имена.
И тут на помощь прибыл мой ненаглядный свекор.
– Кто сии? – вопросил Альфонс Альфонсович. – Кто таковы?
И, вглядевшись в Бусика, добавил грозно:
– А скоморохов и игрецов на дворы пускать не велено! Гнать в тычки!
– Я знал, что у тебя сумасшедший дом… – Севка не закончил фразу, но я все поняла. Я вообще понятливая, особенно когда речь идет о моих родственниках.
– Это мой любимый свекор, Севочка, – сказала я. – А сейчас придет младшая свекровь Нинель Аристарховна. Она женщина традиционных взглядов, и я бы хотела поберечь ее психику.
Думаю, не родился еще человек, способный поколебать психику младшей свекрови. У нее один пунктик – лишний вес, и он действительно лишний. В остальном она удивительно правильная тетка, почему и ссорится с Авдотьей Гавриловной. Для той притащить ночью стриптизера из клуба – плевое дело. Это что! Однажды она ехала вечером на своей «ауди» (у свекровей, во ищзбежание дурацких ссор, многие предметы обихода одинаковые – камины, телевизоры, джакузи и автомашины тоже). Слишком поздно выяснилось, что у нее, кроме кредитки, были с собой и наличные. Рано утром меня разбудила Люсенька и с ужасом сказала, что в доме – менты. Я подумала, что московская милиция в очередной раз не может раскрыть преступление, сроки поджимают, и тот генерал, что командует нашим угрозыском, прислал ко мне парламентеров. Наскоро накрасившись, я поспешила принять желанных гостей. Люсенька же все твердила, что менты – у Авдотьи Гавриловны, и она их так просто из своих апартаментов не выпустит. Очень удивленная рассеянностью и бестолковостью ментов, я стала стучать в свекровину дверь. Авдотья Гавриловна с виду – кинозвезда в отставке, но родилась она в деревне, и при нужде умеет говорить на доходчивом русском языке. Я услышала о себе такое, что возмутилась и ретировалась. А потом Люсенька донесла – менты оказались гаишниками. Свекровь что-то такое нарушила, ее задержали два симпатичных парня, она попыталась откупиться вместо сотни рублей пятью сотнями долларов и внушила гаишникам, что такие нарушители нуждаются в профилактической работе. Они заехали за ящиком дорогущей водки, закуской, и двое суток не вылезали из свекровиного будуара.
– Как изволите распорядиться насчет апартаментов? – неожиданно спросил мажордом.
Я была ему безмерно благодарна – он разрядил обстановку и дал мне возможность избавиться от Севки хотя бы временно.
– Разместите господ в запалном крыле четвертого этажа, – приказала я. – Там как раз четыре люкса.
– Нам два, – поправил Севка. – Но чтобы в каждом стояла большая кровать. И желательно зеркало на потолке.
– Хорошо, дорогой.
Западное крыло – как раз гостевое и имеет отдельный вход. Так что я хоть ненамного, а сократила свое общение с этими двумя парочками. Опять же – Авдотья Гавриловна перенесет это вторжение спокойно, а Нинель Аристарховна действительно взбунтуется. Хрупкое сложение Бусика вызовет в ней огромный комплекс неполноценности.
– Веди их, отроче, в горницы, – вставил свое слово и Альфонс Альфонсович.
Положительно, настала пора хоть как-то разобраться со свекром.
Глава восьмая
По телефону Раймондюкаса, оставленному
Обычно я их редко продумываю. Но на сей раз следовало действовать осторожно. Раймондюкас – не только возможный убийца своей жены Лены, но и врач, к которому придется вести Альфонса Альфонсовича. Что, если у него мстительная натура? Сообразив, что наезжавший на него старик – свекор той самой Яши Квасильевой, с которой тащится вся Москва, с той самой Квасильевой, которая взялась расследовать убийство Елены Раймондюкас, психоаналитик может рассвирепеть. И если сейчас Альфонс Альфонсович всего-навсего мыкается между царем Иваном и императором Павлом, то Раймондюкас может пробудить в нем куда более глубинные слои исторической памяти. И симпатичный старик, вереща и чешась, полезет на дерево.
Я уже о многом успела подумать, я даже принялась набрасывать главы для семитомной истории своих законных браков. Это меня поклонницы вынуждают. Звонят и говорят умильными голосками:
– Яшенька, дорогая, не надо закручивать сюжет, все равно мы к финалу в нем путаемся, даже в самом простом! И зря головки свои напрягаем! Яшенька, ненаглядная, вы нам побольше про старичков своих, про зверюшек! Мы ведь все женщины семейные! Читаем и понимаем – это же про нас написано, с нашими свекрами и свекровушками! А трупы – это так, для красоты!
Когда я уже вспоминала свою первую любовь, раздалось резкое:
– Слушаю!
– Будьте любезны, мне Михаила Ю-о-за-совича, – еле выговорила я непривычное отчество.
– Слушаю.
– Ваш номер мне дала Галина Расторгуева, хозяйка птицефермы, где…
– Слушаю.
– Он что, других слов не знает? Заладил: слушаю, слушаю. Нужно ставить вопрос конкретно.
– Когда можно к вам приехать?
– Диагноз?
– Что?
– Диагноз.
– Чей?
Очевидно, Раймондюкас после убийства джены пребывал во взвинченном состоянии, потому что рявкнул на совершенно ему не знакомую женщину, будужую пациентку:
– С головой у вас что?
– Плохо, – на всякий случай спросила я.
– Голоса слышите?
– Да.
Я их действительно постоянно слышу. То старшая свекровь в будуаре вопит, то младшая рыдает в три ручья, то свекор за гувернанткой гоняется и визжит от восторга. От голосов мне в этом доме деваться некуда. Я уж молчу про близнецов, которые могут целую ночь гонять вокруг особняка на тарахтящих байках.
– Зрительные галлюцинации?
– Да.
При желании я могла счесть зрительной галлюцинацией Бусика, потому что людей таких в природе не бывает, даже среди голубых.
– Желание совершить суицид?
– Постоянно!
Это было вранье, но раз уж Раймондюкасу так хочется иметь пациентку с суицидом – я ему доставлю такое удовольствие.
– У вас климакс? – осведомился Раймондюкас.
Тут я впервые в жизни посочувствовала всем тем убийцам, которых сдаю органам охраны правопорядка пачками примерно дважды в месяц. Сказать, что я возмутилась до глубины души – значит уныло промолчать. Я возмутилась до глубины всего!
– Нет, конечно! Я нахожусь в самом цветущем возрасте!
– Кактус Алонго цветет за пару дней до кончины, – хмыкнул доктор.
И тут я все поняла.
Женщина, которую разозлили до белого каления, меньше всего на свете думает о суициде! О чем она думает – так это об убийстве. И о хорошем адвокате, естественно. Но, по-моему, суд и без адвоката оправдает меня, если я предъявлю запись своей беседы с Раймондюкасом.
– Сегодня сумеете приехать? – вдруг спросил психоаналитик. – С работы отпустят?
– Откуда?
Я не сразу поняла значение этого слова. Ну да, применительно к прочим женщинам, «работа» – это место, где зря тратишь время, а не дело вроде моего. Не всем дан такой талант, как Яше Квасильевой!