Трусливая Я и решительный Боха

Саринова Елена

– А вы? – негромко уточнила я.

Старик недоуменно сдвинул брови:

– Я власть!

Ну вот ты и попался, «власть»:

– Вы власть? – ехидно уточнила я. – Тогда вы знать должны наши законы. И знать должны, что Зубок по должности своей подчиняется лишь Государю, а в его отсутствие и по Указу – мне. А значит и наказывать его возможно только нам двоим. Ведь так? – и вот теперь мы подыграем всей собравшейся толпе. – Так, крайлабские люди?!

– Так!

– А по-другому то нельзя!

– Не выше ж Государя прыгать?!

– Так-так, Владетельная госпожа!

– Вы слышали, господин Матус? Но,

вам захотелось стать и Государем здесь и государственным судом! Вы знать должны и то, что наказание детей плетьми в государстве нашем незаконно! Но, я скромная! Я отдаю вас Государю самому. Ну а пока, воины мои! Нет!!! Те, что прибыли со мной! Взять казначея! Его в тюрьму, а дочерей и жену казначееву в палаты под арест! У нас суд будет справедливый и законный! Я правильно сказала, люди крайлабские?!

И вновь поднялся одобренья гул. Я выдохнула, поклонилась и пошла. И подумаешь, колени подгибаются.

– Госпожа моя! – догнал по дороге в замок Хонза. – Что еще прикажете?

– А ты мне доверяешь в этом деле? – криво усмехнулась я. Мужчина же в ответ кивнул. И так уверенно, что грех его доверье подвести. – Всех, кто участвовал в этом действе ты запомнил?

– Да.

– Отстрани пока от службы. Разбирайся с каждым. Нам не нужны здесь потворствующие избиению детей. За казначеем глаз да глаз. Все документы его в одно место и под ключ. Про комнату их семейную в подземелье не забудь. И вот еще…

– Владетельная госпожа?

Не знаю, я прощу ли ей когда-нибудь. Стоит заплаканная и поникшая.

– С тобой мы после побеседуем, Дорота.

И дальше по ступеням и к родной, уже родной двери, и лишь краем глаз скользнуть по стоящей женщине поодаль. С приятными чертами и заинтересованным таким зеленым взглядом. А Хонза, вдруг, запнулся. Наверное, впервые в памяти моей. Всё после. Отдышаться и опомниться бы только…

Не так я представляла свое возвращение домой. Ой, не так. А теперь сижу в своей уютной комнатке и видеть не желаю никого. Все время перед глазами лицо ребенка. Взгляд такой… такой отстраненный по-взрослому, но при этом совершенно детские сжатые, трясущиеся от страха губы. Чень кудлатый!.. А я ведь даже ругаюсь про себя уже по-местному. Так значит, вроде как должна понять Дороту… Ох уж мне этот домострой! Ведь все полномочия у нее имелись – я бумагу перед своим отъездом написала. Если б захотела, могла б сама Матуса по голой заднице плетьми и под замок. Ан нет! Рыдала, но смотрела, как он собрался пацана…

– Ты здесь?

– Проходи, содружница.

Девушка удивленно вскинула свои собольи брови. Но, промолчала на подобное приветствие. А я что, вслух так никогда не говорила?

– Я вот пришла, - уведомила и плюхнулась по-хозяйски на другую сторону кровати. Секунду посидела и неожиданно подпрыгнула на ней. Да с удовольствием таким, что я невольно улыбнулась. – Мягкая. Отвыкла от подобной повседневности. И… Дарья?

– А где Зубок?

– Зубок? С отцом своим. Щебечут. Как ты думаешь, они вместе жить будут? Или отдельно? Какие палаты Юраю выделять?

– Дорота спрашивает? – догадалась я.

Бозена, вздохнув, кивнула:

– Совершенно верно. Она тебя боится. Говорит, не оправдала доверие твое.

– И правильно.

– Боится? – уточнила девушка.

– Не оправдала, - пояснила я. – А что боится… мало приятного. Мне ее некем

заменить, - и, вдруг, сама подпрыгнула, да еще и с разворотом. – Бозена!

– Ты чего? – вмиг оживилась та.

– А как ты думаешь, Юрая на место Матуса можно определить сейчас? Пока не вернется Государь. А дальше пусть он сам уж думает.

– А почему бы и нет?

– Отлично!

– Круто! – опять это, присквозившее за мною слово. – Дарья, а ты знаешь?

И почему я уже примерно «знаю»? Ведь о Дороте будет речь:

– Не знаю, говори.

Бозена призадумалась. Наверное, слова другие подбирала. Потом доверительно так качнулась ко мне через постель:

– Они с Отилией на коленях стояли перед этой крысой, чтоб он наказание отменил Зубка. Но, добились только относительного снисхождения – вместо двадцати ударов плетью десять. И всё.

– Бозена, Дорота могла всё это шоу вовсе отменить.

– Шоу? – нахмурилась она. – Что это?

Вот, чень кудлатый! Опять!

– Не обращай внимание. Это – плохое слово. И не отвлекайся.

– Хорошо, - кивнули мне снисходительно. – Ну отменила бы Дорота и… и всё! У казначея власть. Действительная власть. И ты правильно сделала, что поставила в караул к нему людей от Хонзы.

А ведь и правда. Послушались бы ключницу, когда Матус десятилетьями прокладывал свои каналы и налаживал контакты? Десятилетьями! Вот же, чень! Но, и оставить было некого кроме Дороты. И у меня есть два выхода: прокладывать и налаживать свои или дождаться Боху и тихонечко сидеть… А нужна мне эта власть?

– Содружница?

– Чего? – тихонько засмеялась я.

– Так что, прощаешь нашу няньку? А? У нее отчет официальный и просто новости там всякие разные.

Так вот зачем мне эта власть…

– Прощаю. Зови, послушаем.

Бозена очень быстро с места подскочила. Да так, что я, удачно завалилась на на бок. А потом перевернулась на спину, раскинув руки… Моя перина… Красота!

В общем-то, все было очень даже хорошо (пока забуду о Матусе и его семейке). Замок постепенно готовится к ремонту: замешивается известь, краски разводятся, часть налогов я еще накануне отъезда распорядилась брать досками половыми и стеклом. Свечи обмакиваются без выходных и есть уже большой запас из нескольких размеров, составов и цветов. Но, об этом мне лучше Бонифак расскажет. Они там в мастерской вместе с Зофи уже работают над спиртом, перепортив вёдра ржачи. И запах через трубы вентиляционные из мастерской валит такой, что местный конюх Водзик под ними ночует. Остальная пара моих помощниц не вылезает из книгохранилища столичного, но Дорота уже отправила к ним записку с Алехом, чтобы пришли. Он, кстати, жив-здоров. Как и Мурло… А дальше вышла странная заминка в повествовании. Мы с Бозеной в это время дружно попивающие чай, переглянулись:

– Это весь отчет, Дорота? Вряд ли Алех в него входил как пункт.

– Вестимо, Дородная госпожа! Но, только…

– Что «но, только»?

– Бозена, погоди, - и сама в раздумье замерла. – Ты не сказала еще: кто эта женщина, стоявшая во время наказанья на крыльце.

Реакция Дороты подтвердила все мои догадки:

– Истинно, Владетельная госпожа. Всё так. Ее зовут Исель по мужу Заужиха. Вдова тридцати трех годов по возрасту. И из Вошки она. Оттуда же, откуда и Павол.

– Ну и что? – хмыкнула содружница моя.