Труженики моря (другой перевод)
Шрифт:
– Прощай.
Дерюшетта разрыдалась.
В эту минуту они услышали спокойный, ровный голос:
– Почему вы не женитесь?
Эбенезер обернулся. Дерюшетта подняла глаза.
Перед ними стоял Жиллиат.
Он вышел из-за поворота боковой тропинки.
Жиллиат выглядел совсем иначе, чем накануне. Он причесался, побрился, обул башмаки; на нем была белая рубашка с отложным воротником и новая матросская одежда. На мизинце блестело золотое кольцо. Он казался спокойным, но был очень бледен.
Страдающая маска из бронзы – вот что представляло собой его лицо.
Они, пораженные,
Жиллиат продолжал:
– Зачем вам расставаться? Венчайтесь. Вы уедете вместе.
Дерюшетта вздрогнула. Судорога прошла по всему ее телу.
Жиллиат сказал:
– Мисс Дерюшетте двадцать один год. Она сама отвечает за свои поступки. Дядя больше ей не опекун. Если вы любите друг друга…
Дерюшетта робко перебила его:
– Как вы здесь очутились?
– Венчайтесь, – произнес в ответ Жиллиат.
Дерюшетта начинала понимать, о чем он говорит. Она пролепетала:
– Мой бедный дядя…
– Он не даст вам разрешения на брак, – сказал Жиллиат, – но если вы уже будете мужем и женой, то вынужден будет согласиться. К тому же вы уедете. Когда вернетесь, он простит. – И Жиллиат с горечью добавил: – Кроме того, он думает сейчас только о постройке парохода. Это займет его во время вашего отсутствия. У него есть утешение – Дюранда.
– Я бы не хотела, – проговорила Дерюшетта голосом, в котором уже слышалась радость, – причинять кому-либо огорчения.
– Они продлятся недолго, – сказал Жиллиат.
Эбенезер и Дерюшетта были ошеломлены. Понемногу они начинали приходить в себя. Мало-помалу до них доходил смысл слов Жиллиата. Какое-то смутное чувство омрачало их радость, но им было не до этого. Когда человека спасают, он не сопротивляется. Когда его ведут в рай, он становится безвольным.
Весь вид Дерюшетты, беспомощно опиравшейся на руку Эбенезера, как бы выражал желание согласиться с предложением Жиллиата. Загадочное появление этого человека и его вмешательство, сперва поразившие Дерюшетту и вызвавшие неясное ощущение беспокойства, сейчас стали делом второстепенным. Он говорил: венчайтесь. Это было понятно. Жиллиат как бы брал на себя ответственность за их поступок, и смущенная Дерюшетта понимала, что по многим причинам он имеет на это право. То, что он говорил о господине Летьерри, было верно. Эбенезер задумчиво прошептал:
– Дядя ведь не отец.
Кодре чувствовал, что перед ним открывается счастливая возможность, но в то же время в его бедном влюбленном сердце шевелились угрызения совести.
Голос Жиллиата стал резким и суровым, он говорил прерывисто, казалось, все его существо охвачено лихорадкой:
– Нельзя терять ни минуты. «Кашмир» отходит через два часа. Вы можете успеть, но нужно торопиться. Идем.
Эбенезер пристально смотрел на него. Внезапно он закричал:
– Я узнал вас! Вы спасли мне жизнь!
Жиллиат ответил:
– Не думаю.
– Там, возле рифа.
– Я даже не знаю этой местности.
– Это было в день моего приезда.
– Мы теряем время, – сказал Жиллиат.
– И если я не ошибаюсь,
– Возможно.
– Как вас звать?
Жиллиат закричал:
– Лодочник, подождите нас! Мы вернемся. Мисс, вы спрашивали меня, каким образом я очутился здесь? Очень просто: я шел за вами. Вам двадцать один год. В этих краях, где взрослые люди свободны и сами отвечают за себя, можно обвенчаться за четверть часа. Пойдем по этой тропинке вдоль берега. Мы успеем пройти, прилив начнется лишь в полдень. Но только нельзя терять ни минуты. Идите за мной!
Дерюшетта и Эбенезер переглянулись. Они стояли рядом, не шевелясь, и казались пьяными. На краю пропасти, называемой счастьем, человека часто охватывают сомнения. Влюбленные все еще не понимали, что с ними происходит.
– Его зовут Жиллиат, – шепнула Дерюшетта Эбенезеру.
Жиллиат властно промолвил:
– Чего вы ждете? Я сказал вам, чтобы вы шли за мной.
– Куда? – спросил Эбенезер.
– Туда!
И Жиллиат указал рукой в сторону церкви. Они пошли за ним.
Жиллиат шел впереди твердым шагом. А они ступали как-то неуверенно. Когда подходили к маленькому домику, стоявшему рядом с колокольней, на чистых, прекрасных лицах Эбенезера и Дерюшетты уже играло нечто, похожее на улыбку. Близость церкви несла им свет. Жиллиату она сулила тьму. Казалось, злой дух ведет две души в рай.
Эбенезер и Дерюшетта не отдавали себе отчета в том, что с ними происходило. Вмешательство этого человека было соломинкой, за которую ухватились тонущие. Они шли за Жиллиатом с покорностью отчаяния, заставляющей следовать за первым встречным. Тот, кто готов умереть, не размышляет над своими поступками. Дерюшетта наивно и доверчиво следовала туда, куда ее вели.
Эбенезер глубоко задумался. Дерюшетта была совершеннолетней. Формальности брака в англиканских странах весьма просты, особенно в этих уголках, где деканы приходов пользуются неограниченной властью. Тем не менее, согласится ли декан обвенчать их, не зная даже, дал ли дядя Дерюшетты согласие на брак? Кодре сомневался в этом. Однако стоило попытаться. Во всяком случае, это было хоть маленькой отсрочкой расставания.
Но кто же этот человек? Если он действительно тот, кого вчера господин Летьерри называл своим зятем, то что означали все его действия? Он, препятствие к их счастью, вдруг превращается в провидение. Эбенезер мучился вопросами, однако все же покорно исполнял приказания, как человек, чувствующий, что спасение только в этом.
Тропинка была неровной, скользкой, местами труднопроходимой. Эбенезер, погруженный в свои мысли, не замечал луж и камней. Время от времени Жиллиат оборачивался и говорил ему:
– Осторожно, здесь камни. Подайте ей руку.
Предусмотрительность самоотверженности
Когда они вошли в церковь, пробило половину одиннадцатого.
Благодаря раннему часу и безлюдью в городе, храм в тот день пустовал.
В глубине, у стола, заменяющего в англиканских церквах алтарь, находилось три человека. Это был декан со своим помощником и причетник. Декан, Жакмен Герод, сидел; остальные двое стояли.
Открытая Библия лежала на столе.