Туда! И надеюсь, обратно...
Шрифт:
– Китнисс, встава-ай! – проигнорировал он мою просьбу и, подойдя к той части ложа, где прятались ноги, схватил края спального мешка и начал беспардонно вываливать моё безвольное, разморённое сном тело наружу. Я аж детство вспомнила, точнее ту его часть, когда мы с подругами играли в фанты, и мне выпало рождённое анькиной фантазией и чернилами моей ручки задание «ползать по полу как личинка». Да… Ржача было… И от меня, попросившей Аню показать, что она имела ввиду, и от Ани, решившей мне помочь и протолкавшей не перестающую хохотать меня от двери до стола и обратно, и от Ленки, которая снимала всё это безобразие на камеру, не забывая отпускать шуточки типа «В смысле ты не знаешь,
Но от приятных воспоминаний меня оторвала комариха, которая, воспользовавшись моим замешательством, начала пить кровь из вечно сующегося куда не надо носа. Прогнав нахалку и мысленно отметив, что у меня теперь на носу будет красоваться красная блямба, я села и, прищурив ещё не адаптировавшиеся к свету глаза, недовольно посмотрела на Пита.
– У тебя совесть есть? – он поджал губы и скосил глаза в сторону, будто размышляя над вопросом, на который я всегда не раздумывая отвечаю «Конечно… нет». – Будить людей в такую рань бесчеловечно. А будить меня в такую рань ещё и опасно.
– К твоему сведению, рассвет был несколько часов назад.
И это он говорит человеку, родившемуся в Питере? Да у нас во время белых ночей рассвет начинается в половину второго ночи, а в три уже светло, как днём. Но ведь это не значит, что надо вставать. Если только это не выпускной, и ты не лежишь на лужайке возле Исаакиевского собора.
– А в тренировочном центре ты всегда вставала раньше меня, раньше всех.
Ну так… Тоже мне – сравнил.
– Там была вкусная еда и Хеймитч. У меня не было выбора, – выдохнула я, сглатывая слюну (эх, шоколад, арбуз, жареная картошечка…). – Кстати, насчёт Хеймитча… – я аж поднялась, представив какими эпитетами покрывает двух беспечных идиотов наш любимый ментор. – Какой у нас план?
– Для начала ты сходишь и умоешься, а потом уже мы поговорим, – и заботливый папочка вложил мне в руки тряпочку, видимо исполняющую роль полотенца.
Зашибись. У меня такое чувство, будто мы с друзьями на пикник выбрались, а не на бойню.
Ладно, потом так, потом. Но прежде, чем уйти, я наклонилась к земле, чтобы взять нож, который всю ночь держала под боком и видимо выронила, когда меня так нагло разбудили.
– Он и тебя в такую рань поднял? – спрашиваю, заметив собирающую хворост Руту. Девочка, видимо собиравшаяся поприветствовать меня, смутилась и пробормотала.
– Рассвет был несколько часов назад.
Где-то я это уже слышала… Ах да, в девяти с половиной метрах от этого места, буквально четыре минуты назад.
– Он тебе успел мозги промыть? Между прочим, это начинает походить на секту.
– Сек… Кот… Тук… Что?
Ой, что-то я разболталась….
– А! Не обращай внимания, я просто не выспалась, – оправдание на все случаи жизни. – Сейчас умоюсь и буду как огурчик.
Она одобрительно кивнула и прошмыгнула в кусты.
– Ага, маринованный.
И сразу так огурчика захотелось. Папиного, с чесночком, с укропом, с яблочком, с листом чёрной смородины. Да такой, который кусаешь, а рассол с другой стороны на пол льётся, а слева ещё ехидненький голос вопрошает «А чёй-то тебя на солёненькое потянуло?» Эх… Не видать мне огурчика… Животик протестующе заворчал, но я на него цыкнула и поспешила продолжить свой путь к реке, а то ведь его завывания кто-нибудь услышит, придёт и я тучно превращусь в огурчик. Нашинкованный.
Я быстро добежала до реки, ещё быстрее разделась и хотела войти в реку, но не учла одной немаловажной детали – ночью было не жарко, а в следствие этого факта – вода ледяная. Оно, с одной стороны,
Ой, да ладно тебе, нашлась неженка! Летом же на месяц воду отключают и ничего – моемся же как-то!
Я сделала нерешительный шаг и оказалась в воде по щиколотку.
Давай-давай!
Ррр… Сделала ещё два шага, и под водой скрылись колени.
А теперь на счёт три, падаем вперёд. Раз, два…
Подожди! Дай настроится!.. Я глубоко вздохнула. Теперь можно.
Раз, два…
А-а! Подожди! Я сама!
Вздохнув ещё глубже и сосчитав до трёх, я прищурилась и помотала головой, но мне дали мысленный пинок под… (О, нет! Ему и так бедному досталось!) мысленный тычок под лопатки, и я всё-таки нырнула в воду с головой, чтобы проплыть пару метров туда и обратно, вынырнуть и почувствовать, как по телу распространяются согревающие каждую клеточку крови мурашки. И тут в проснувшееся сознание ворвалась мысль, уже несколько минут бившая в дверь, из-за которой раздавался храп и другие нечленораздельные звуки. Хворост. Рута собирала хворост. И если она не перешла на питание веточками и шишками, то это может означать только одно – они собрались развести костёр.
– Ид-диоты, – плюнула я, ударив со злости по воде, тем самым обрызгав себя ни капельки не потеплевшей водой, разозлилась ещё больше, вылезла из воды и, преисполнившись желания хорошенько встряхнуть этих… (Кхм… Нет, я точно прибью их раньше, чем до них доберутся профи!), оделась и побежала к нашей поляне.
– Что вы?.. – но тратила свои нервные клетки и перебирала словарь нелицеприятных синонимов я зря, потому как у моих идиотов, которые оказались совсем не идиотами, всё было схвачено. Тонкая струйка дыма, источаемая костром, терялась между узелков мокрой тряпки, натянутой на четыре воткнутые в землю палки. Только застыла на самом краю поляны я не потому, что меня поразила их находчивость, нет, чего только не придумаешь, дабы не превратиться в упыря, пожирающего сырую плоть. Меня потрясло то, что Рута с Питом прекрасно понимали друг друга, почти без слов. Он говорит «передай», и девочка мигом кидает ему бутылку с водой. Она только кашлянула, а он качает головой «нет, думаю хвороста достаточно». И что-то кажется мне, что я здесь лишняя. Но казалось мне не долго, я даже покреститься не успела, кода Пит обернулся и посмотрел на меня с такой радостью, что я даже на секунду поверила – всё будет хорошо.
Однако, неприятное ощущение, вызванное ранним пробуждением, никуда не делось ни после купания, ни после плотного неспешного завтрака, включающего в себя кроличье мясо и лук.
– Вам не кажется, что… всё слишком спокойно? – спросила я, разделавшись со своей порцией съестного. Пит с Рутой переглянулись, будто неуверенные до конца ли я поправилась, и покачали головами.
– Ты о чём?
– Ну вот вы здесь сидели два дня. Вас никто не убил, не ранил, даже не побеспокоил… Вы ведь просто сидели здесь, так? – я выжидающе посмотрела на парня, который, не понимая к чему я клоню, слегка нахмурился.
– Нет конечно, мы не просто сидели – ухаживали тут за одной, которая вместо спасибо, сначала кидается, а теперь задает странные вопросы.
– Пит, я же серьезно!
– Я тоже. Китнисс, мы не отдыхали! – да уж понятно, что курортом здесь и не пахнет. – Ходили за водой, ставили силки, собирали эту…
– Морошку, – подсказала Рута.
– Да. И следили за лагерем профи, которые, к нашему счастью, во время побега от белок наткнулись на гнездо ос-убийц и провалялись эти два дня в беспамятстве, так что…