Туфельки для мамы чемпиона

Аникина Анна

Оказывается, прав был отец, когда говорил: "Ты это почувствуешь. И не перепутаешь ни с чем. Когда ты встретишь женщину, которой захочешь служить. Тебе будет наплевать на все обстоятельства. Ты будешь видеть только её."

Глава 9

9.

В Академии воздушных сил Польши курсанты первых двух курсов жили в казармах. С третьего курса полагалось общежитие. Режим армейский. Увольнительные только в выходной, если нет дежурства.

Роберт конечно поступил с самыми высокими

баллами из возможных. Чтобы дядя и тётя смогли приехать на присягу, выслал им денег из первой же стипендии.

Тётушка глядела на племянника с гордостью, утирала слезы, и приговаривала: "Видел бы брат! Если бы видел, каким ты стал!". Дядя похлопывал по плечу, хмурил брови. — Не жалеешь, что не университет? — неожиданно спросил. Вот от кого, от кого, а от дяди Роберт не ожидал такого вопроса. У того всегда была присказка: "Надо — делай". — Нет, что Вы. Я стану отличным пилотом, вот увидите. — Конечно, сынок, конечно, — дядя расчувствовался, обнял Роберта крепко, — Но ты всегда должен помнить, что у тебя есть дом. И мы, старики, ждём тебя.

За всю жизнь Роберта это были самые ласковые и трогательные слова, которые он слышал от дяди.

В первый же выходной Тухольский помчался к Алексу в общежитие университета.

Комнату друга уже нетерпеливо мерила шагами Марина. — Роб, Алекс сказал, что ты теперь в казарме! А как же наши тренировки? — Не знаю, — пожал плечами Роберт, — Наверное теперь по выходным. — Но в выходные же турниры. Должен же быть какой-то выход!

Пани Марина Новак всегда получала то, что хотела. Единственная уступка — поступление на стоматологический факультет. Оба её родителя были зубными врачами, весьма неплохо зарабатывали, имея в Варшаве частный кабинет, и другого будущего для дочери и не представляли.

Но для Роберта Тухольского и танцев пани Новак исключение делать не собиралась. Она хотела танцевать и делать это только с Робертом.

Сам Тухольский, не очень понимая, чем это обернётся, загнал себя в ловушку. — Марин, что я могу сделать? На ночь вне академии имеют право только женатые курсанты. У Марины изменилось лицо.

Они женились в последний день сентября. Потому, что жениться в сентябре — хорошая примета.

Марина исхитрилась за три недели организовать все. Регистрацию вне очереди (там начальник — мамин пациент), покупку свадебной одежды из лучшего магазина (заведующий дружит с папой) и ресторан.

— Дааа, Тухольский, поздравляю, — улыбался в усы начальник академии, — Вы второй в истории женатый первокурсник. — А кто был первым, пан генерал? — Роберту было не до шуток. — Кто первый? — генерал уже хохотал, — Я, сынок, я! К окончанию у меня уже было трое детей.

Роберт с Мариной сняли крохотную квартиру недалеко от академии. Три раза в будни Роберт ночевал не в казарме. На эти дни поставили тренировки. В выходной по возможности участвовали в турнирах. Жить "дома" было удобно. Можно было заниматься тогда, когда он привык — поздно вечером. И не слушать

ночью храп ещё сорока однокурсников.

Отношения с Мариной были странными. Она получила свой трофей. Став пани Тухольской, успокоилась. Детей она не хотела. Хозяйством не занималась почти совсем. Её мама снабжала их холодильник готовой домашней едой. А что до любви… Роберт старался не задумываться. Он предпочетал мысль, что они сделали это, чтобы сохранить возможность танцевать.

Начальство быстро прочухало, что победами Тухольского можно отчитываться. С него взяли обещание выступать в Академии на всех официальных праздниках.

Глава 10

10.

Уже три месяца у Збигнева Зимовского был роман с Беатой. В письмах. Каждый день он писал ей. Обо всем. Или почти обо всем. Его работа часто не могла быть предметом обсуждения даже с самыми близкими людьми.

Беата читала письма из Варшавы, как читают книгу о жизни. Запоем. Перечитывала по несколько раз, улавливая новые детали, прослеживая логические нити, чувствуя нюансы и читая между строк. А между строк было больше, чем просто восхищение и ухаживание.

В их истории был пока один единственный поцелуй. На пороге Церкви Девы Марии. В глазах Беаты отражалось ясное небо. У Збигнева сбилось дыхание. Он позволил себе только коснуться губами тёплых девичьих губ. Ничего больше. Но стоило оторваться друг от друга, как изменились краски мира для обоих. Беата спрятала лицо у него на груди. Збигнев прижал её к себе крепко.

Их письма были откровеннее разговоров. На бумаге было то, чего она бы не отважилась сказать в глаза. Читая утром перед работой очередное письмо из Гданьска, Зимовский уже знал, как поступит.

Получив разрешение на брак от вышестрящего начальства, в марте он поехал просить её руки. В мае Беата Торочинская стала пани Зимовской.

Свадьба сына посла вышла шумной и многочисленной. На ней было три скептически настроенных к этому браку человека.

Пан Михал до последнего сомневался. Его смущала и разница в возрасте, и быстрое изменение образа жизни дочери. Збигнев Зимовский был назначен первым секретарём в посольство Польши в Болгарии. Беате предстояло сменить фамилию, страну, окружение. Все разом. В университете пришлось уйти на заочное.

Пани Магда Зимовская тоже была немало удивлена выбором сына. Она даже приняла бы в качестве невестки Сильвию Берлучи — дочь итальянского посла. Был бы, конечно, скандал, но это был бы равный брак. Сильвии двадцать семь. За плечами Сорбона и степень по политологии. Как будет поддерживать беседу с дипломатами дочь вояки, было пока не ясно.

Пока готовили свадьбу, пани Магда опасалась, что гости с разных сторон будут слишком отличаться по статусу. Но когда увидела список гостей со стороны невесты, у неё глаза на лоб полезли от удивления. Вот это серая мышка из Гданьска! Крестными родителями значились Войцех и Барбара Ярузельские.