Туман
Шрифт:
— Кто бы говорил… Ты, которая убила своего ребенка и покаялась перед господом, но скрывшая свой мерзкий поступок от людей.
— Бог простил меня… — пролепетала та в ответ.
— Не потому ли ты притворилась сумасшедшей, чтоб не сеть в тюрьму, праведница? А она невинна, она не лгала и не убивала.
В ответ раздался смех.
— Ее родители делали это за нее.
— Родители? — удивился незнакомец. — Кто они?
— Нет, тебе не нужно этого знать. Я не хочу, чтобы ты был в этом замешан. Но… откуда ты знаешь о моем ребенке?
Отблеск луны пал на леденящую улыбку.
— Я грешен, девочка, очень грешен.
Говорят, что вампиры завораживают свою жертву, перед тем, как убить,
***
Мегги куда-то брела почти в бессознательном состоянии. Поэтому очень удивилась, обнаружив себя на коленях у Майкла, который, смеясь, кормил ее с ложечки мороженным, перемазав Мегги с ног до ушей. Убрав со своего носа приличный кусок шоколада, она поинтересовалась, где Майкл ее выудил.
— О вы, леди Свемп, неслись, словно одержимая, в неизвестном направлении, в точь-точь, как тогда, когда я впервые увидел вас, — пояснил юноша, помогая освободить левую щеку Мегги от мороженного способом, от которого соседним парочкам стало жарко и завидно.
— Вы, герцог, что-то говорили о гостинице, — кокетливо зевнула Мегги. — Здесь стало слишком скучно…
— Я не дам вас скучать, — серьёзно заявил Майкл.
У девушки пересохло во рту. Выскользнув из-под одеяла, она, скинув руку Майкла, вышла со стаканом воды на балкон. Было полнолуние, и коты орали, как сумасшедшие. Мегги заметила шелковую спинку виновницы концерта. Она сидела на старом дереве, возможно, осине, окруженная пылкими воздыхателями. Верхушка дерева была когда-то сломана… Это была та осина. Девушка ясно представила сэра Чарльза с осиновым колом в груди, но внезапно на его месте оказался Майкл. Стремительно вернувшись в комнату, она склонилась над спящим. Он улыбнулся во сне и перевернулся на спину. На его груди, точно выжженный, остался отпечаток распятия. Мегги в ужасе отшатнулась и побежала вниз к машине. Дрожащей рукой вставила ключ и нажала на газ. Она увидела что-то, лежащее на капоте. Выключив зажигание, девушка вышла из машины. Это была мертвая кошечка. Полные страдания, остекленевшие глаза смотрели на Мегги.
Спустя полчаса, из маленькой деревушки было отправлено сообщение: «Дорогая тетя Сабина, надеюсь, Вы поможете своей единственной племяннице! Хотя прошел год после смерти моей матери, Хелен Свемп, но я не могу прийти в себя от этой утраты. Вы - последняя и единственная надежда обрести семью и покой. Ваша Маргарет».
Тотчас же пришла смс: «Приезжай, Мегги. Я могу тебе помочь. Сабина». Путь Мегги лежал в Лондон.
========== Глава 6 ==========
Тетя Сабина в свое время была красавицей и в старости имела замашки любимицы общества, позволяя себе шалости, не вполне невинные. Ее муж скончался лет тридцать назад. Его вдова, в память о супружеской жизни, сохранила привязанность к маленьким собачкам и дворецкому Гордону. Одевалась она преимущественно в зеленое, которое когда-то безумно шло к ее волосам, а теперь давало повод шуткам о тоске, мучившей почтенную даму из-за невозможности изменять своему мужу де-юре. В общем, это была очень милая старушка.
Окинув строгим взглядом вошедшую Мегги, Сабина заявила, что девушке пора замуж, и обещала заняться этим делом в ближайшую субботу, повергнув гостью в холодный пот.
Прежде всего, она приказала обращаться к себе не иначе, как Сабина, а ее зразу перекрестила в Маргерон, заявив, что это имя нынче имеет большой успех.
Новоокрещенная Маргерон не возражала. Не встретив никакого сопротивления со стороны племянницы, Сабина взялась за Мегги основательно, составив список вечеров и приемов.
Посетив пару из них, Мегги сослалась на то, что некрофилией не страдает, а женихи вряд ли доживут до свадебной церемонии. И от будущего веселой и богатой вдовы отказалась. Сабина огорчилась,
Однажды Сабина, разомлев после массажа, сделанного Гордоном, сидела в уютном кресле, читая какой-то непролазно скучный для неё роман, подняла голову и спросила, знает ли та, кто ее мать.
У девушки отвисла челюсть.
— Я тоже не знаю, — спокойно заявила Сабина, — но зато знаю одного человека, который это может узнать.
И на следующий день пригласила своего поверенного. Они долго разговаривали при закрытых дверях. После его ухода старая леди заявила, что есть некие письма леди Хелен, но оговорен срок их получения Маргерон: спустя полгода после совершеннолетия. Этот срок истекал через неделю.
Мегги же, в свете последних событий, не была уверена в своем желании добиться правды. Каждый день она ходила к заброшенному пруду в старом парке кормить голубей. Сидя на трухлявой скамейке, девушка старательно нанизывала факты один за другим, пытаясь соединить в одну цепь, но тщетно. То, что могло реально объяснить происходящее, казалось или видениями или полным бредом.
Тем временем, Сабина развернула какую-то таинственную деятельность. Ей постоянно приносили маленькие записочки, и она писала краткие ответы, частично на бумаге “а-ля роуз”, что во времена ее молодости считалось высшим шиком.
Мегги во всю эту суету никто не посвящал, но она не была одинока: тетя, прежде чем углубиться в свою сверхсекретную деятельность, предварительно организовала Мегги небольшое общество из горничной Алисы, Шарлоты — девицы на выданье и одного адвоката, считавшегося ее официальным ухажером. За обедом они обменивались сплетнями, а вечером дворецкий Гордон рассказывал Мегги о многочисленных похождениях тетушки Сабины. Мирный уклад нарушала одна экстраординарная личность — граф Обрей, который появлялся в доме тетушки, когда ему вздумается, но с завидным постоянством. Впрочем, его компания была столь интересна, что никто не обращал внимание на его своеволие. Злословие графа Обрея было столь тонко и остроумно, что приравнивалось к комплиментам.
Однажды, явившись к утреннему чаю, граф принес кучу бумажного хлама, отвоеванного с помощью небольшой суммы денег у дворника.
— Здесь есть прелюбопытнейшие вещицы, — заявил он Мегги. — Займитесь ими на досуге, Маргерон, и вы отыщете там немало интересного.
Копаться в старых бумагах не входило в ближайшие планы Мегги, и она начала компанию по спасению восхитительного клубничного варенья, бесцеремонно поглощаемого графом.
Обрею было около сорока, но он настаивал на тридцати с хвостиком, причем уже много лет подряд, как шутила тетушка Сабина. Она считала его жемчужиной своей коллекции чудаков. Граф тщательно следил за своей внешностью, сделав это своеобразным культом. Тяжелый аромат духов мешался с запахом краски для волос, что ставило под сомнение чрезмерно насыщенный цвет его волос, а также усов и бородки клинышком.
Граф был ужасно обидчив, а одним из любимых развлечений Сабины было подшучивание над беднягой, поскольку только ей это сходило с рук. Идеи тетушки, по мнению Мегги, были детскими выходками. Последней новинкой была сажа в перчатках графа, в результате он дулся на тетушку до вечернего чая, и, когда почти смягченный видом шоколадного пирожного, он взял чашечку ароматного напитка, дворецкий Гордон незаметно сунул туда муху. Заметив нечистоплотное чудовище в предмете своего наслаждения, граф издал вопль, и только яблочный пирог смог спасти его от смерти. Дворецкий остался недоволен таким исходом и пожалел, что вместо мухи он не положил в чашку скорпиона, увидев, как тетушка Сабина утешает «душку-графа» новыми пирожными, собственноручно наливая ему чай.