Туманная река 4
Шрифт:
— Всё вставай! — Окрикнул я псевдо друида. — Пронесло. Милиция была не по нашу душу. И них сегодня сдача норм ГТО. Кросс в полном боевом обмундировании.
— Зачем ты так шутишь? — Обиделся Гэндальф, размазывая грязь по балахону. — У нас время очень мало. Пошли!
— Это не шутки, — я тоже обиделся. — Это защитная реакция. Я не понимаю ничего: зачем сюда приехал, кто ты такой и куда я должен с тобой пойти? Кстати, пошли, может так ясность и наступит, — сдался я.
И мы опять припустили по кривой тропе, которая опоясывала крутые покрытые соснами холмы. Иногда из земли выглядывали
— Видение мне было, — объяснял на ходу Улдис. — О том, что нужно встретить поутру сего дня, одного парня и проводить к волшебному камню. У меня ведь и дед, и прадед — ведуны. Я — потомственный.
— Аха, астролог самоучка, — соглашался я. — Таролог шулер и хиромант иллюзионист.
В таком бешеном темпе мы отмотали, наверное, километров пять.
— Сейчас, сейчас, — бубнил ведун.
И чем чаще он это повторял, тем сильнее портилась погода. Небо как будто сердилось за то, что мы подбираемся к некой опасной для всего живого тайне мироздания. Улдис на небольшой полянке внезапно встал и посмотрел на хмурые облака.
— Лиетуонис сердится, нужно спешить, — тихо шепнул он и погрозил небу кулаком.
— Авада Кедавра, — пробормотал я и тоже погрозил причудливым зловещим облакам.
— Сейчас, сейчас, — тяжело выдохнул ведун и побежал ещё быстрее, не хуже баскетболистов из сборной СССР.
И вот, когда из-за поворота выглянул большой, размером с хороший внедорожник камень, Улдис тяжело дыша, сделал ещё пару шагов и низко согнувшись, показал на него посохом.
— Иди туда и прижмись спиной к камню, — на выдохе пробормотал латышский ведун.
— А может не надо? — Я что-то разволновался и потрогал амулет от Тьмы, который давно уже носил как простое украшение. Амулет странно вибрировал.
— Быстрее! — Улдис зыркнул на меня дикими глазами, с которыми маньяки обычно бросаются на свою жертву.
— Хорошо, только не надо так волноваться, — сказал я и пошёл к тёмно-серому камню.
На удивление, для нулевой температуры воздуха, он оказался тёплым. Я кисло улыбнулся, посмотрев на сосредоточенную фигуру ведуна, и лёг на камень спиной. Сотни мелких невидимых иголок прямо через одежду вонзились в мою кожу. В голове сначала наступила полная ясность, а затем резкая тьма, которая длилась всего пару мгновений. И вот уже я увидел туман, воду, кусты смородины, причудливые кривые берёзы, Мару, Велеса и Перуна.
— Ну, наконец-то, — недовольно бросил Перун.
— И вам здравствуйте, — хмыкнул я. — Что у вас тут опять случилось? Крокодил не ловится? Не растёт кокос?
Велес и Мара буквально одними кончиками губ улыбнулись, что ни осталось не замеченным для Перуна.
— А вы ты чего радуетесь? — Вспылил он. — Пошли на поляну, всё уже давно готово.
Уже знакомой для меня тропой, мимо застывшего во времени леса, мы прошли к каменному трону, который спинкой упирался в толстый и кривой дуб. А рядом в воздухе на высоте двух метров висела светящаяся прозрачная сфера, размером с баскетбольный мяч.
—
— А как же не стой под стрелой? Или врёт техника безопасности? — Брякнул я, но видя, что дело серьезное встал под светящуюся сферу.
Минуты три вокруг меня ходила вся Божественная троица. Они о чём-то шептались, и чему-то удивлялись.
— Я же говорил, другого нужно было перемещать! — Вновь вспылил Перун. — Он только снаружи выглядит нормальным! А внутри он псих законченный! Ты понимаешь, что ты натворил? — Спросил он меня.
— Натворит, — поправил коллегу по славянскому пантеону Богов Велес.
— Ну, хватит загадок! У меня сегодня концерт вечером, а мне ещё в Ригу возвращаться, — немного обиделся я. — А там, в лесу, между прочим, Лиетуонис сердится. А вдруг его Авада Кедавра не берёт и ведун Улдис, возможно, только на словах Лев Толстой, а на деле… Кхе-кхе.
— Спокойно, — Велес положил руку на плечо своего младшего брата Перуна. — По модулятору выходит вот такая невесёлая штука. Так уж Творцом заведено, что в мире всегда есть плюс и минус. Если на одном конце Земного шара люди живут хорошо, в бытовом плане, легко и расслабленно, то на другом будут жить в вечной борьбе и в вечной нужде. В этом есть свой высший смысл. Через это люди прогрессируют духовно.
— А ты, — продолжила Мара, — через год введёшь свои евро. Ещё через год обвалишь доллар с помощью гиперинфляции по типу финансовой пирамиды МММ. И поменяешь плюс и минус местами на вашей Земле. Там в Америке будет вечная нужда, несменяемые тираны у власти — с криками вокруг нас одни враги, и надо сомкнуться вокруг уникальной духовности! А в России и всей Европе наоборот процветание. Ты ведь ещё перетянешь всех умнейших людей к вам сюда. Чтобы здесь был технологический центр мира, а не там. Спортивную индустрию и музыкальную уже стал перемещать.
— Вам случайно в детстве не говорили, что копаться в чужих мыслях не хорошо, — пробурчал я.
— Ты против кого прёшь?! Против самого Творца! — Опять занервничал Перун. — Тебе уже с женщинами прилетело, так это только цветочки. Хочешь ягодок? Так вот не будет тебе ягодок. И тебя не будет после нового года.
— Вопрос на уточнение, — я прокашлялся, чтобы собраться с мыслями. — А новый год, который последний — это какой год по цифре?
— Не придуривайся! — Крикнул Перун. — Твою бессмертную душу распылят на эфирные частицы, навсегда! И очень скоро. Я же говорил, надо было другого в 1960 год тащить. Захватили бы лучше какого-нибудь «Кулибина», он бы своей отвёрткой ковырял бы по-тихому, глядишь, был бы толк! А этот же псих нахальный!
Бог всех славянских воинов так распсиховался и махнул рукой, что модулятор разлетелся на множество маленьких светящихся искорок. Зато наступила пауза, во время которой все немного успокоились.
— Ты ведь должен был скруглить углы, — грустно призналась в цели эксперимента Мара. — «Соломки подстелить» во время развала СССР, во время перестройки, чтобы народу погибло намного меньше. Ты должен сейчас просто отказаться от идеи с евро и всё. Жить будешь хорошо, денег будет у тебя навалом.