Туманные темные тропы

Бояндин Константин Юрьевич

Она потянулась, медленно и сладко, и отвернулась, продолжая улыбаться, натянула на себя покрывало. Майер улыбнулся. Я всё равно видел. И она знает, точно, знает. Мерона, Мерона… ладно, Майер, хватит причитать и думать о том, что не в твоей власти. Живи сейчас. Вот как она. И не бойся будущего. Как она не боится.

Организм требовал совершить одно конкретное и неотложное действие. Майер набросил плащ – ночь всё-таки – взял фонарик и пульт, палатку так просто не открыть. Тевейра попросила оставить потолок полупрозрачным. Какая роскошная Луна!

…Организм быстро удовлетворился и намекнул только, что утром будет жутко голоден. Вот я и выспался, понял Майер, и могу теперь гулять по Лесу до умопомрачения. Не этого ли хотел?

Ему показалось. Вначале показалось. А потом сработал

рефлекс, уже почти что инстинкт – опасность рядом. Тогда это тоже было так: человекоподобная фигура, она брела по лесу, вроде сама по себе, но вдруг ускорялась, невероятно ускорялась и оказывалась рядом с тобой. И распадалась на облако крохотных, прочных и очень агрессивных «пчёл». Терминатор. Броня высшей защиты была только у военных, нам выдали что-то попроще, и однажды мы видели, как туча пожирает человека, на котором был вот такой вот лёгкий костюм. До сих пор не забыть тот кошмар.

Движение справа, на границе видимости. Майер посветил фонариком – животное, кто ещё может быть? Но фонарь выхватил не животное, а человеческий силуэт. Человекоподобный.

Рефлексы сработали мгновенно – повернуться, включить костюм в режим зеркала – быстро истощит батареи, но если не включить – сожрут заживо. И бегом назад, туда, где с небес спустится боевая машина, и подберёт тебя… Он не успел понять, что нет машины, нет костюма, что никакие сенсоры ничего не включат. Нет уже роботов, нет войны, ничего нет.

– Майер? – окликнули его. Он чуть не вскрикнул. Тевейра, в своём полупрозрачном тефане. Когда успела надеть? – Что такое? На вас лица нет!

– Там, – Майер снова посветил. Никого и ничего. Естественно, взбредёт же такое в голову! В палатке полно датчиков, и настраивали их именно на роботов. Незаметно не подползёт.

– Вам приснилось, – она обняла его. – Там ничего нет. Лес добрый! Он никого сюда не пустит! – она поклонилась – надо полагать, Лесу. Майер повторил её жест. – Идёмте, рано ещё!

– Я уже не усну, Вейри.

– Посмотрим! – улыбнулась она. – Всё, бегом в палатку, я сейчас приду!

Он чуть не покраснел. Вейри так выглядит в свете Луны… Он понял, что она ждёт, пока он отвернётся, и поспешил назад.

* * *

Когда он снова проснулся, рассвет уже накатывал на Лес. Ещё минут десять, и солнце ударит сквозь крышу им в лицо. Тевейра лежала рядом, и теперь он точно всё помнил, каждую деталь. Она пришла, и разделась, так же, как раздевалась до того, и в лунном свете выглядела… не описать. Повязала пояс от тефана поверх головы и легла к нему. На невольный вопрос, зачем закрыла голову, пояснила – нельзя. Всё остальное ваше, доктор Майер. Пожалуйста, не обижайте меня. Так и сказала – не обижайте.

Как он мог её обидеть? Она прижалась к нему, и снова бросало то в жар, то в холод. Он погладил её – просто погладил, не прикасаясь нигде кончиками пальцев, да и толку от кончиков, в которых всё давно умерло, и вживлённые датчики просто сообщают, что примерно нужно чувствовать. Но она чувствовала, и выгибалась, как кошка, и ей было хорошо, и то было не притворство. Странная была близость без близости, и нет, не напрасно она завязала голову, ведь пальцам хотелось именно туда.

Не обижайте меня!

Ещё позавчера я не знал, что ты существуешь, а сейчас не знаю, как это возможно – мир без тебя. Мерона, ты всё поймёшь и увидишь – мы были с ней, и не были, она не хочет становиться между нами, хотя и ей очень трудно сдерживаться…

…Меня взяли в обучение с тринадцати лет. Как только встретила первую Луну, сразу взяли. Мама со мной долго говорила, и стеснялась немного, а я всё сразу поняла. И вовсе не думала ничего плохого, что может быть плохого в том, что самое естественное между людьми? Ну конечно я всё знала, это вы только так думаете, что дети ничего не понимают и не знают. Десять лет нас учили и голова трещала, и чего только не было! В школе все учатся по семь лет, а у нас было три, и предметов гораздо больше! А медицина? Я ужасно боялась, и противно было, а потом научилась и привыкла не замечать. Ну за младенцами же ухаживаем, и ничего! Люди же, и всё, что внутри – тоже люди, без этого никак. Ничего, сумела, у нас все работают в больницах,

два года обязательной работы и учёбы, и розг там не жалеют! Да, я не шучу, именно розги! Мама учила нас, ей было труднее всего, ведь все Aena Rinen из Старого Мира отказались обучать её – выскочка, из бедняков, да ещё учёный, а на таких смотрят как на зачумлённых. Мама говорит, её приговорили к смерти там, в Старом Мире, за то, что посмела назвать себя хозяйкой Луны, за то, что обучила нас и за то, что мы следим за порядком. Но я точно знаю, они приезжали к нам, девочки их видели, и парни тоже, а двое даже работали с ними. Они не извинятся, но я думаю, они маму не тронут… А потом было самое страшное, когда мы начали учить эти точки, и как управляют человеком, и как чувствовать мысли, и обучались терпению, и учились играть совсем другого человека, а потом сбрасывать его, я не объясню вам, это как змеи кожу сбрасывают. Я так пугалась, знаете, очень трудно не потерять саму себя! Ты так привыкаешь ко всему наигранному, и вживаешься в выдуманную жизнь, и нужно потом расстаться, и забыть его или её. Да, я и с женщинами была… Ой, ну вы как маленький! Эти гадости про нас выдумывают, неужели не понятно? С женщинами труднее, нам не бывает наспех, это вам, мужчинам, немного нужно, получили своё, и через пять минут вас не добудиться. Что, не так? Ой, ну сразу обижаться! Это просто природа, вот и всё, я же не в укор вам. Да. И языки тоже изучали, конечно, и там тоже розги, не то число, не то наклонение… Айри, вы как маленький, ну правда! Хорошо, я скажу. Только я касаюсь клиентов, они меня не смеют. Нет, ниже пояса – никогда, за это у нас могут и казнить. Очень строго! Успокоились? Сколько у меня их было? Я отвечу, но только один раз. Девяносто три. Все остались довольны, кроме вас. Ну дались вам женщины! Двадцать их было. Я с ними отдыхаю, а с вами так устаю… Нет, я не про вас лично. Не обижаетесь? Айри, это очень интересная работа. Знаете, что мама говорит? Что если клиент от тебя ушёл таким же, каким пришёл, ты не заработала свои деньги. Они должны уходить лучше, чем были. Да. Да-да-да! Вот поэтому нужно всё забывать, поэтому нужны новые имена. Да. А знаете, что мне будет, если узнают, что я вам рассказала? Сказать, что будет? Я знаю, что вы не скажете. Да я почти ничего не рассказала, что вы. Только самое главное. Хотя вру, вы у меня самое главное. Да. Всё, я устала, подвиньтесь! Всё ваше, кроме головы… Не обижайте меня!

Мерона, я и не знал, что ты на такое решилась. Я думал, ты просто имитировала, создала что-то похожее. А ты пошла к самым истокам, и повторила, как смогла, всё, чему их там учат, у нас, в Старом Мире. Нет, я не буду называть людей плохими словами, даже мысленно. Постараюсь. Пусть Мерона обзывает, если есть за что. Тевейра сказала: не терплю гадких слов. А знаете, почему не терплю? Потому что слова сбываются! Говорите о себе плохо, и станете плохим! Не смейтесь! Ой, вот о маме так не смейте. Даже когда она вас зовёт мерзавцем, она вас любит, а не обзывает. А мерзавцем зовёт за дело, и вы это знаете, а ещё потому, что вы не цените добрые слова. Вот опять вы обижаетесь… Всё, молчите, а то уйду! Смотрите, какая Луна…

Великое Море, как мне хорошо…

Тевейра пошевелилась.

– Я чувствую, – прошептала она. – Вам хорошо, и мне хорошо. Хотите? Сейчас, когда меня видно?

Майер молча покачал головой. Не смогу остановиться. Нет, не сейчас.

Тевейра улыбнулась и прижалась к нему.

– Тогда вставайте и варите кофе, – распорядилась она. – У нас ещё два часа времени! Я вам столько хочу показать!

7

Стемран, в пути, Техаон 4, 113, 18:10

– Айри, – позвала Мерона. «Карета» оказалась древним «Ястребом», представительским автомобилем прошлого века. Точно, из коллекции Умника. Огромный салон – дюжина людей туда влезет без усилий и будет сидеть, друг другу не мешая. А если их всего четыре, то и выспаться все смогут с удобствами, а уж что там на борту есть из развлечений, можно минут пять перечислять. Странная страсть у Умника. Видимо, не знал он хорошей жизни в детстве, раз так полюбил роскошные машины. Пусть даже очень старые.