Туманы сами не рассеиваются (повесть и рассказы)
Шрифт:
Кольхаз подошел к нему, присел на край кровати и тихо прошептал:
— Я, кажется, прозрел, дружище. Теперь все пойдет как надо.
— Что, собственно, случилось? — спросил Поль.
— Как-нибудь объясню, — сказал Кольхаз, понимая, что сейчас ему вряд ли удастся рассказать о своих чувствах. — Попозже.
— Тогда ложись и спи, — посоветовал ему Поль.
— Сейчас я не смогу заснуть. Ну да ладно, до утра. — Взяв блокнот, который подарил ему Раудорн, Кольхаз вышел во двор. Ночь была свежей. Ефрейтор уселся на скамейке под столбом
«Настоящее счастье отдельного человека должно сливаться со счастьем коллектива…»
Он начал торопливо писать в блокноте о том, как он понимает счастье. Слова сами ложились на бумагу. Кольхаз писал до тех пор, пока ночная прохлада не пробрала его сквозь обмундирование. Он встал и пошел к себе в комнату. Надев пижаму, он залез под одеяло и заснул сном праведника.
Утром, когда дневальный объявил подъем, никому не хотелось вставать. Кольхаз с трудом открыл глаза и, взглянув в окно, увидел, что все кругом затянуло густой пеленой тумана. Кениг, довернувшись на другой бок, жаловался на чересчур короткие ночи. И только один Зимлер бодро вскочил на ноги и начал одеваться.
Кольхаз бросил беглый взгляд на Поля, на почти одетого Зимлера и последовал его примеру.
— Одну минутку! — остановил он Зимлера, когда тот подошел к двери. — После завтрака всем собраться в комнате ровно в восемь.
Зимлер молча кивнул а Кениг испуганно воскликнул:
— В восемь уже собраться?! Тогда я должен завтракать прямо на ходу… А что, собственно, случилось?
— Одевайся поскорее, тогда и на завтрак времени хватит.
— Сначала я должен хорошенько потянуться, а то мне весь день будет как-то не по себе, — не успокаивался Кениг. Он встал и, поддав Дуке дружеского шлепка, крикнул: — Пошевеливайся, крестьянин! Бери пример с рабочего класса!
Кольхаз засмеялся.
— Смотрите, он снова смеется, а я-то уж думал, что он больше никогда и не засмеется!
— Перестань, дружище! — улыбнулся Кольхаз.
— Может, это смех висельника.
Придя в умывальник, Кольхаз специально встал к крану рядом с Зимлером, который обтирался до пояса холодной водой.
— Тебе не кажется, что мы с тобой ведем себя как дети? — спросил Кольхаз, обращаясь к Зимлеру.
— Не кажется, — Зимлер посмотрел ефрейтору прямо в глаза. — Мне не в чем упрекнуть себя!
— Нам нужно поговорить. В спокойной обстановке.
— Пожалуйста, я весь в твоем распоряжении.
«Я весь в твоем распоряжении…» — про себя повторил Кольхаз слова солдата. — Не хватает только, чтобы он прислал мне своих секундантов и предложил сразиться на дуэли на саблях или же на пистолетах».
— Так ровно в восемь в нашей комнате. — Кольхаз быстро умылся и вышел из туалетной комнаты раньше Зимлера.
Ровно
— Садитесь, ребята. Это ненадолго. Я кое-что необдуманное совершил и обидел Ульриха, обвинив его в зазнайстве и эгоизме…
— А иначе его и характеризовать нельзя, — заметил Кениг.
Зимлер хотел было возмутиться, но Кольхаз жестом остановил его:
— Во-первых, я хотел бы, чтобы мне дали возможность сказать то, что я хочу, и, во-вторых, а это самое важное, я прошу извинения у Зимлера. Я был несправедлив к нему.
— Я не совершил никакого преступления, — буркнул недовольный Зимлер.
— Я прошу тебя простить меня.
— И ты думаешь, что этими несколькими словами можно все поправить?..
— А что он еще должен сказать? — перебил Зимлера Поль. — Не падать же ему перед тобой на колени! И не цапаться же нам попусту друг с другом, когда для этого нет никакой причины. Ты можешь предложить что-нибудь лучшее?
Зимлер хмуро молчал.
— Не разыгрывай из себя оскорбленного, — заметил Дуке, обращаясь к Зимлеру. — Перестань дуться!
Кольхаз встал и протянул Зимлеру руку:
— Давай свою руку! Ты был прав.
Зимлер неохотно пожал ефрейтору руку.
Поль догнал Кольхаза на лестнице и попросил:
— Обожди минутку! Ты здорово поступил, лучше и придумать нельзя!
Извинившись, Кольхаз сразу же почувствовал, как с плеч у него словно гора свалилась. Работалось на удивление легко. После ужина он пошел в лес. Нашел удобное местечко под елью и, усевшись на пенек, начал сочинять стихи. Писалось легко, строчка за строчкой ложились на бумагу. Так родилось новое стихотворение.
В понедельник состоялось собрание отделения, на котором обсуждался инцидент со стрельбой.
Все собрались в кабинете у обер-лейтенанта Гартмана. Кольхаз волновался, так как не знал, что и как будут говорить товарищи.
— Товарищ Кольхаз, чего вы ждете? Открывайте собрание. Здесь вы хозяин, а мы с фельдфебелем у вас всего лишь гости, — сказал Гартман, видя, что Кольхаз мнется в нерешительности.
Кольхаз встал и коротко, по-деловому дал оценку неприятному инциденту, сказав в заключение о выводах, которые он сделал для себя лично.
— Сегодня мы последний раз говорим об этом случае, и я надеюсь, что в будущем у нас ничего подобного никогда не повторится. Что вы теперь нам скажете, товарищ Кениг?
Все взгляды скрестились на долговязом Кениге, который растерянно крутил пуговицу на френче.
— А чего говорить, и так все ясно… Я все прочувствовал, так что за меня можете не беспокоиться.
— А как вы намерены служить дальше?
— «Как», «как»… Все будет в порядке…
— В каком порядке? — спросил Кольхаз. — Старом порядке, или же ты выберешь себе новый путь?