Тунеядцы Нового Моста
Шрифт:
— Вот кого нам надо! — шепнул он капитану.
— Будем пить! — лаконично отвечал авантюрист с нехорошей улыбкой.
— Господа, знаете новость? — громко спросил один из вновь пришедших.
— Какую? Их теперь много, — сказал де Сент-Ирем.
— Та, о которой я вам говорю, совсем свеженькая, — продолжал незнакомец, — опять, кажется, увидим, как запляшут гугеноты.
— Да, — подтвердил де Местра, прихлебывая вино, — король их недолюбливает.
— Так за здоровье короля! — воскликнул
— За здоровье короля! — повторили несколько человек, слышавших тост.
В это время вошли еще двое и сели за один стол с капитаном и Клер-де-Люнем.
Один из этих двоих сейчас же протянул руку капитану.
— Parbleu, — приветливо проговорил он, — очень рад встретиться с вами.
— Граф дю Люк! — отозвался капитан, и лицо его сделалось немножко мрачным.
— Да, я, капитан, и очень рад возобновить с вами знакомство.
— Morbleu! Граф, и я очень рад, но позвольте вам сказать, что мне приятнее было бы встретиться с вами где-нибудь в другом месте.
— Отчего же, любезный капитан?
— Простите, граф, но мне кажется, что вы, — произнес он с ударением на этом слове, — вы здесь не на своем месте.
— Может быть, вы правы, капитан. Правду сказать, первый раз в жизни я сюда зашел, и, по всей вероятности, это будет последний.
— Дай Бог! — прошептал авантюрист. — За ваше здоровье, граф!
— За ваше, капитан.
— Да, господа, — кричал в это время де Местра, — де Роган осужден на смерть!
— Хвала Господу! И поделом прекрасному Генриху! — вскричал кто-то другой из посетителей.
— Напрасно вы вздрогнули, граф. Что вам за дело до слов этих людей? Ведь вы видите, они наполовину пьяны.
— Это правда, каштан, я буду сдержаннее.
— Кроме того, — добавил, посмеиваясь, шевалье де Гиз, — завтра готовят славный прием господам гугенотам.
— И хорошо сделают!
— Да бросьте вы к черту все это гугенотство! — со смехом громко объявил еще очень молодой красивый господин. — К черту политику! Да здравствуют женщины! Пью за наших возлюбленных, господа!
— Прекрасный тост! — поддержал де Шеврез. — Но о каких женщинах выговорите, любезный маркиз, — о католичках или гугенотах?
— Хвала Всевышнему! Конечно о католичках. Гугенотки разве знают, что такое любовь? Кроме того, почти все они гадкие, говорят. Я, тянусь, никогда с ними не имел дела, — прибавил он, смеясь
— Ошибаетесь, Маркиз де Лафар, — сказал, вставая, незнакомец, пришедший с де Сент-Иремом, — гугенотки отлично знают, что такое любовь; кроме того, между ними есть прелестные, я знаю.
Все рассмеялись.
— Уйдемте, граф — предложил Ватан на ухо графу дю Люку. — Здесь так душно, и эта ватага такая несносная!
— Да, я с удовольствием бы ушел, — отвечал, горько
Капитан, уж было поднявшийся, опять с унынием опустился на стул.
— Судьба так хочет, — прошептал он.
Между тем разговор маркиза де Лафара с незнакомцем продолжался, к больному удовольствию окружающих.
— Э! Что же вы хотите этим сказать? — вскричал маркиз.
— То, что вы еще молоды, маркиз, — проговорил незнакомец.
— Я состарюсь, — важно заявил пьяница.
— Конечно, но пока вы все-таки молоды и еще неопытны.
— Ах, Боже мой! Да я всеми силами стараюсь набраться опыта. Просветите меня, пожалуйста!
— Извольте, маркиз; прежде всего разрешите вам сказать, что не все храмы Венеры одинаковы.
— А!
— Да, есть один, например, стоящий всех остальных.
— О, сжальтесь над моим неведением! Скажите, где этот храм, чтоб я мог пешком пойти туда поклониться его божеству!
— Вам недалеко придется идти; только предупреждаю, Венера его — гугенотка.
— Все равно, лишь бы она была хороша!
— Она очаровательна.
— В какой же благословенной стороне этот чудесный храм?
— В трех милях отсюда, на вершине холма, небрежно глядящегося в быстрые воды Сены.
— О, ради Бога, без поэзии!
— Знаете, маркиз, куда гугеноты ходят слушать проповеди? — насмешливо спросил незнакомец.
— В Аблон, кажется?
— Так вот, видите ли, я бы сказал вам: «Ступайте в Аблон!» — если б красавица, о которой идет речь, не была уже нежной любовницей одного из моих друзей.
Во время этого разговора у графа дю Люка холодный пот выступил на лбу; он с первого же слова хотел вскочить и заставить этого человека молчать, хотя еще не было названо ни одного имени.
— Счастливый шельма! — произнес де Лафар.
— Он гугенот, вероятно? — поинтересовался шевалье де Гиз.
— Угадали, монсеньор, — подтвердил своим крикливым голосом незнакомец, — гугеноты более ловкие стрелки, нежели вы думаете.
— Ах, плуты! Мне бы это и в голову никогда не пришло! — воскликнул де Шеврез.
— Все это прекрасно, мой любезнейший, — усомнился де Ланжак, — но нам недостаточно вашего рассказа, чтобы поверить делу.
— А чего же вам еще нужно, граф?
— Скажите имена, parbleu!
— А! — насмешливо заметил тот. — Это щекотливый вопрос, господа.
— Может быть, но пока вы не скажете, мы будем считать вас за…
— Позвольте! — поспешно возразил незнакомец. — Вы собираетесь оскорбить меня, но я с вами ссориться не хочу. Если вы требуете, пожалуйста! Фамилия гугенота — барон де Серак.