Тунеядцы Нового Моста
Шрифт:
Вдруг кто-то хлопнул его по плечу.
— Что это вы, капитан, — прозвучал веселый голос, — не спите ли?
— Конечно нет, друг Клер-де-Люнь, но, признаюсь, я в большом затруднении.
— Ба! Что же это с вами?
— Скажи мне прежде всего, какой черт занес тебя сюда? Ты разве знаешь тут кого-нибудь?
— Да у меня обширное знакомство, моя профессия требует этого.
— Так ты можешь, пожалуй, сказать мне, чей это особняк?
— Parbleu! Да кто его не знает? Тут живет его преосвященство епископ Люсонский, протеже королевы-матери.
— А-а!
— Да, а вам что-нибудь нужно в этом особняке?
— В том-то и дело; и, признаюсь, Клер-де-Люнь, я в большом затруднении: не знаю, как бы мне туда попасть!
— О, это пустяки! Я вас проведу, если хотите.
— Да ты разве знаком с епископом Люсонским? — насмешливо спросил капитан.
— Не то что знаком, а некоторые из его слуг у меня на пенсии.
— Вот еще что! Так ты платишь пенсии, Клер-де-Люнь?
— Dame! Без этого нельзя, капитан, иначе я не знал бы все, что мне нужно.
— Это правда. Так ты берешься провести меня в особняк?
— Конечно, тем более что епископ Люсонский уже больше недели как уехал в Сен-Жермен.
— Ах, черт возьми!
— Это вам неприятно?
— Нет, но сильно меня беспокоит.
— Отчего же?
— Ну, да я тебе лучше уж все расскажу.
— Конечно, капитан; я ведь вам вполне предан, во-первых, а во-вторых, сейчас бы узнал ваши секреты, если б захотел.
— Я всегда говорил, что ты замечательно логичный человек, Клер-де-Люнь. Слушай же, вот в чем дело. Сейчас в этот особняк вошла одна переодетая особа, которую я подозреваю во вражде к графу дю Люку.
— И вы хотите знать, зачем эта особа пришла в особняк епископа Люсонского?
— Вот именно отсутствие-то его преосвященства и ставит меня в тупик.
— А! Видно, вы не знаете частной жизни епископа. Его нет дома, это правда, но вместо него здесь его правая рука, распоряжающаяся всем, — отец Жозеф дю Трамблэ.
— Я его не знаю.
— Тем хуже и тем лучше, капитан. Особа, за которой вы следите, теперь, наверное, говорит с ним.
— Может быть; так ты все-таки берешься…
— Непременно, капитан; ступайте за мной, только закройтесь хорошенько плащом; не надо, чтоб кто-нибудь узнал вас.
— Ты рассудительный человек, Клер-де-Люнь; я целиком вверяюсь тебе.
— И не раскаетесь, капитан.
Они вошли в прихожую. Капитана очень удивило, что ни один из человек двадцати слуг, зевавших на дворе и в прихожей, не остановил их, ничего у них не спросил, даже, по-видимому, не заметил их. Вероятно, им заранее так было наказано.
Клер-де-Люнь прошел весь двор; капитан следовал за ним по пятам. Но, вместо того чтоб подняться по парадной лестнице, они взяли немножко влево; Клер-де-Люнь отворил маленькую дверь, пропустил сначала капитана, вошел за ним сам и запер дверь.
Перед ними в глубине узкого, довольно темного коридора была лестница; они поднялись по ней в первый этаж; Клер-де-Люнь отворил тщательно обитую дверь, за которой
Клер-де-Люнь вытащил свой кинжал и концом его тихонько постучал; дверь сейчас же приотворилась, и выглянуло хитрое лицо какого-то человека, глядевшего исподлобья.
— А! Это вы, начальник? — вполголоса произнес он, скорчив радостную гримасу.
— Я, мой милый Флер-де-Суфр, — отвечал Клер-де-Люнь.
— Что прикажете?
— Слушай, — сказал Клер-де-Люнь и начал шептать ему на ухо.
Они несколько минут так разговаривали; несмотря на всю тонкость слуха, капитан не мог разобрать ни слова.
— Я не ошибся, — сообщил наконец Клер-де-Люнь, наклонившись к уху авантюриста, — особа, которую вы отыскиваете, сидит у отца Жозефа. У них какое-то важное совещание.
— А!
— Флер-де-Суфр, камердинер отца Жозефа, ни в чем мне не отказывает и по моей просьбе согласен провести вас в такое место, откуда вы не только услышите, но даже увидите все, что будет происходить между отцом Жозефом и его гостем.
— Да, — подтвердил Флер-де-Суфр, — только с одним условием, чтоб вы ни одним словом, ни одним жестом не выдали своего присутствия, иначе и вы пропадете, и нас погубите.
— Черт возьми! Сохрани меня Бог! — вскричал капитан, сунув камердинеру несколько пистолей, которые тот с довольной гримасой опустил в карман.
— Пожалуйте, господа, — пригласил он, — но, ради Бога, не шумите!
Извилистыми, темными коридорами, пробитыми, по всей вероятности, в самой стене, они пришли в крошечную комнатку, где трое едва могли поместиться.
— Самому отцу Жозефу ничего не известно о существовании этой комнаты и коридора, — проговорил камердинер. — Его преосвященство монсеньор епископ Люсонский нарочно велел устроить их, чтобы незаметно слушать разговоры своего доверенного с являющимися к нему людьми и лично удостоверяться таким образом в его верности.
— Morbleu! — шепотом воскликнул капитан. — Не очень-то доверяет почтенный епископ тем, кто ему служит. Но как же вы, мой друг, знаете эту страшную тайну?
— Я вполне предан его преосвященству; епископ сам дал мне место при отце Жозефе.
— И как счастливо выбрал!
— Только один человек оказывает на меня большее влияние, чем его преосвященство, — объявил камердинер, — это Клер-де-Люнь.
Авантюрист вежливо поклонился.
Флер-де-Суфр без шума отодвинул доску в стене; на месте ее очутилось круглое отверстие величиной побольше луидора; с другой стороны стены оно, вероятно, скрывалось под украшавшей ее инкрустацией.
— Посмотрите! — сказал он капитану. Авантюрист заглянул.
Действительно, на дрянненьком табурете сидел незнакомец, за которым капитан следил; отец Жозеф стоял в двух шагах от него, прислонясь к большому камину, в котором трещали, вспыхивали два-три полена. Чадившая на столе лампа тускло освещала комнату.