Тупапау , или Сказка о злой жене
Шрифт:
Толик мельком глянул на Валентина и поразился, прочтя в его глазах огромное облегчение.
«Всё-таки, наверное, Валька очень хороший человек, — подумал Толик. — Я бы на его месте расстроился».
20
На втором часу ожидания Фёдор Сидоров прокричал с борта «Пенелопа», что если хоть ещё одна капля упадёт на его полотна, он немедля высаживается на берег. Но в этот момент брезентовый тент захлопал так громко, что Фёдора на дюральке не поняли.
— Сиди
Гроза бесчинствовала и мародёрствовала. В роще трещали, отламываясь, пальмовые ветви. Объякоренный по корме и по носу «Пенелоп» то и дело норовил лечь бортом на истоптанную ветром воду. Вдобавок он был перегружен и протекал немилосердно.
Страха или какого-нибудь там особенного замирания давно уже ни в ком не было. Была досада. На Валентина, на Толика, на самих себя. «Господи! — отчётливо читалось на лицах. — Сколько ещё будет продолжаться гроза? Когда же, наконец этот идиотизм кончится?»
Не защищённый от ливня «Гонорар» наполнился водой и, притонув, плавал поблизости. Толик хмуро наблюдал за ним из дюральки.
— Зря мы его так бросили, — заметил он наконец. — И берег за собой не убрали. Чёрт его знает, что теперь Таароа о нас подумает, — пришли, намусорили…
Пожалуй, если не считать Валентина, вождь был единственным, кто ещё делал вид, что верит в успех предприятия.
— Ну, каноэ-то мы так или иначе прихватим, — сказал Валентин. — Оно в радиусе действия установки.
Толик мысленно очертил полукруг, взяв плотик с проволокой за центр, а «Гонорар» — за дальнюю точку радиуса, и получилось, что они прихватят не только каноэ, но и часть берега.
В роще что-то оглушительно выстрелило. Гроза, окончательно распоясавшись, выломила целую пальму.
— Вот-вот! — прокричал Толик, приподнимаясь. — Не хватало нам ещё, чтобы громоотвод разнесло!
Последовал хлёсткий и точный удар мокрого ветра, и вождь, потеряв равновесие, сел. На «Пенелопе» взвизгнули.
— Валька, — позвал Толик.
— Да.
— А ты заметил, в прошлый раз, ну, когда нас сюда забросило, молния-то была без грома…
— Гром был, — сказал Валентин.
— Как же был? Я не слышал, Лёва не слышал…
— А мы и не могли его слышать. Гром остался там, на реке. Мы как раз попали в промежуток между светом и звуком…
За последнюю неделю вождь задал Валентину массу подобных вопросов — пытался поймать на противоречии. Но конкурент колдуна ни разу не сбился, всё у него объяснялось, на всё у него был ответ, и эта гладкость беспокоила Толика сильнее всего.
— Валька.
— Да.
— Слушай, а мы там, на той стороне, в берег не врежемся?
— Нет, Толик, исключено. Я же объяснял: грубо говоря, произойдёт обмен масс…
— А если по времени промахнёмся? Выскочим, да не туда…
— Ну, знаешь! — с достоинством сказал Валентин. — Если такое случится, можешь считать меня круглым идиотом!
Толика
Ну, допустим, что Валентинова самоделка не расплавится, не взорвётся, а именно сработает. Что тогда? В берег они, допустим, тоже не врежутся. А уровень океана? В прошлый раз он был ниже уровня реки метра на полтора. Не оказаться бы под водой… Хотя в это время плотина обычно приостанавливает сброс воды, река мелеет. А прилив? Ах, чёрт, надо же ещё учесть прилив!.. И в который раз Толик пришёл в ужас от огромного количества мелочей, каждая из которых грозила обернуться катастрофой.
Многое не нравилось Толику. Вчера он собственноручно свалил четыре пальмы, и та, крайняя, на которой был установлен штырь громоотвода, стала самой высокой в роще. Но что толку, если ещё ни одна молния не ударила в эту часть острова! Вот если бы вынести штырь на вершину горы… А где взять металл?
А ещё не нравилось Толику, что он давно уже не слышит голоса Тупапау. Наталья молчала второй час. Молчала и накапливала отрицательные эмоции. Как лейденская банка. Бедный Валька. Что его ждёт после грозы!
«Ну нет! — свирепея, подумал Таура Ракау. — Пусть только попробует!»
— Мужики, это хороший пейзаж, — доносилось из-под тента яхты. — Это сильный пейзаж. Кроме шуток, он сделан по большому счёту…
Толик прислушался. Да, стало заметно тише. Дождь почти перестал, а ветер как бы колебался: хлестнуть напоследок этих ненормальных в лодках или же всё-таки не стоит? Гроза явно шла на убыль.
Валентин пригорюнился. Он лучше кого бы то ни было понимал, что означает молчание Тупапау и чем оно кончится.
— Эй, на «Пенелопе»! — громко позвал Толик. — Ну что? Я думаю, всё на сегодня?
И словно в подтверждение его слов тучи на юго-западе разомкнулись и солнце осветило остров — мокрый, сверкающий и удивительно красивый.
— Ну и кто мне теперь ответит, — немедленно раздался зловещий голос, — ради чего мы здесь мокли?
«Началось!» — подумал Толик.
— Наташка, имей совесть! — крикнул он. — В конце концов это всё из-за тебя было затеяно. По твоему же требованию!
Это её не смутило.
— Насколько я помню, — великолепно парировала она, — устраивать мне воспаление лёгких я не требовала.
— Ну, что делать, — хладнокровно отозвался Толик. — Первый блин, сама понимаешь…
— Иными словами, — страшным прокурорским голосом произнесла Наталья, — предполагается, что будет ещё и второй?
На «Пенелопе» взвыли от возмущения. Первого блина было всем более чем достаточно.
Толик, не реагируя на обидные замечания в свой адрес, стал выбирать носовой якорь. Якоря были полинезийские — каменные, на кокосовых верёвках. Тросы, как и щегольские поручни яхты, пошли на протянутый до первой пальмы громоотвод.