Турбулентное мышление. Зарядка для интеллекта
Шрифт:
«Учёные ищут красоту и законченность. В физике, математике, химии. Мне довелось как-то видеть двух биофизиков, громко смеявшихся, глядя на доску, исчерканную выводом какого-то уравнения. «Господи, как красиво!» – сказал один из них и, вздохнув, скучным голосом попытался объяснить мне, в чём красота этого ряда цифр и знаков.
Красота закона, объединяющего ряд сложных явлений, – не только во внезапной ясности и общности вчера ещё разных фактов, но и в единообразии, которое закон устанавливает. Не унылая и зловещая похожесть цвета хаки, а единство стиля, гармония содержания и формы, архитектурная, или, если хотите,
Красота – это простота, строгость, лаконичность. Разрозненное обилие химических элементов стало красивым ансамблем, когда появилась Периодическая система. Тысячи наблюдений за ходом планет обрели совершенную красоту в законах Кеплера. Очевидно, в науке красота – это порядок понимания, наведённый там, где только что царил хаос разбросанных фактов.
Недаром с незапамятных времён прошла нетленной формула красоты природы: в природе всё гармонично. Но что такое гармония, как не наличие обязательной, строгой и целесообразной закономерности?» (Губерман [36] , 1969. С. 94).
«Красота – это наивысшая степень целесообразности, степень гармонического соответствия и сочетания противоречивых элементов во всяком устройстве, во всякой вещи, во всяком организме. Другими словами, под красотой человека мы понимаем целесообразное устройство его тела, обеспечивающее выживание как биологического вида в самых разных условиях…
Все без исключения размеры тела человека находятся в жёстком соотношении. И эти соотношения находятся в подсознательной памяти каждого из нас (в виде своеобразной прошивки, как у мобильного телефона), позволяют на интуитивном уровне оценивать красоту, то есть целесообразность любого человека…
Насколько точна эта прошивка, то есть подсознательное чувство красивого, прекрасного, целесообразного, настолько эффективно человек может выбрать себе партнёра для создания семьи, потомства и т. п.» (Петухов, 2012).
«Люди, которые имеют много дела с математикой, в конце концов приобретают чувство математического изящества используемых приёмов, они становятся способными чувствовать математическую красоту теорий. Естественно, что такое изящество нелегко усвоить. Это скорее эмоция…» – признавался другой нобелевский лауреат, Поль Дирак.
«Хорошая музыка, – «дар божественных звучаний», – она строится со строгой выдержанностью формы. В фугах Баха, как в алгоритме, как в формуле, заключена строжайшая последовательность. В этой строгости – существенный источник их впечатляющей силы. Так и в строгой последовательности математических строений есть своя внутренняя музыка, своя красота – жар холодных формул. Но как понимание структуры музыки требует музыкальной культуры, так и переживание красоты математики требует культуры математической», – писал выдающийся советский математик Александр Данилович Александров (Наука и жизнь. – 1970. – № 8).
Любопытно в этой связи парадоксальное высказывание уже упомянутого нами доктора наук, профессора Т.В. Черниговской на встрече учёных с журналистами в редакции того же журнала, только тридцать два года спустя (Наука и жизнь. – 2012. – № 11):
«Мой коллега Святослав Всеволодович Медведев, директор института мозга в Петербурге,
Мы живём в том мире, который поставляют нам наши органы чувств. Слух – такого-то диапазона, зрение – такого-то диапазона, меньше – не видим, больше – тоже не видим. Через окна и двери, которые ведут в мозг, к нам поступает дозированная информация. Но когда мы общаемся с миром, у нас нет других инструментов, кроме мозга. Абсолютно всё, что мы про мир знаем, мы знаем с его помощью. Мы слушаем ушами, но слышим – мозгом; смотрим глазами, но видим – мозгом, и всё остальное работает так же…»
ВОПРОС № 57
Жил да был один король, злой и жестокий. Только своего единственного сына этот король и любил. Однажды принц не вернулся с охоты. Разгневался король, созвал слуг. Приказал искать сына, но тому, кто поведает плохие вести, пообещал залить в горло расплавленный свинец. После долгих блужданий слуги нашли сына короля мёртвым, его загрызли звери. Как слуге поведать королю о смерти любимого сына, но при этом остаться в живых?
ВОПРОС № 58
Почему среди женских помад доминируют красные по оттенку?
ВОПРОС № 59
Среди знаменитых качественных задач М.Е. Тульчинского находим такую: «Почему тон духовых инструментов повышается, когда музыканты «разыгрываются» перед выступлением оркестра? Почему тон струнных инструментов при этом понижается? Почему музыканты вообще разыгрываются, ведь есть навыки, ноты и т. д.»
Как говорить на языке, не зная слов?
Видимость сущности – в противоположном.
Гегель
Многим, берущимся изучать Диал с его операторами, кажется странным, что обучение начинается с интонаций. Какое, вообще, отношение интонации имеют к языку? Оказывается, огромное. С их помощью мы выражаем чувства.
Без каких-либо преувеличений можно сказать, что любой естественный язык в буквальном смысле создан из интонаций (а так называемые «языки» животных и вовсе состоят из одних интонаций). Интонации образуют не только базу, но и основной «строительный материал» каждого звукового языка . Гласные фонемы [37] языка, например, являются, по сути, «сокращёнными», «сжатыми» в компактные звуковые объекты «сложными» интонациями – в том же самом смысле, в каком музыкальные аккорды являются комплексом простых музыкальных тонов.