Турецкий берег, край любви
Шрифт:
– Я плохо знаю по-русски, – прервал наконец молчание Мустафа. – А в моем сердце столько слов сказать, что ты очень-очень красивая. Я хочу приглашать тебя ресторан. Только не скажи «нет!». – Он умоляюще прижал руки к груди и, неестественно вывернув шею, заглянул Тане в лицо.
– Я не хожу с незнакомыми мужчинами в ресторан, – не поднимая глаз, покачала головой Дронова.
– Такой гордый девушка я еще больше люблю! – горячо выпалил брюнет. – А знакомый женщина, подруга пойдешь? Я хочу приглашать ресторан ты, Тина и ее муж Исмаил.
– А они пойдут? – спросила Татьяна и тут же
– Да-да, согласились, – закивал головой Мустафа. – Свадьба – скучно, ресторан – весело. Пойдем. – Он взял ее за руку и потянул из-за стола.
Дронова завертела головой, высматривая Тину и Исмаила. «Может, они уже в машине?» – подумала она, следуя за новым знакомым. Но ни у двора, ни в «форде» Исмаила, ни в «хонде» Мустафы их не было.
– А где Тина?
Почувствовав, как напряглась в его руке Танина ладонь, Мустафа постарался придать голосу беспечность:
– Они не могут. Родственники должны быть свадьба.
– Тогда я тоже не поеду. – Таня хотела, чтобы отказ прозвучал решительно, но получилось как-то жалобно. Мустафа это уловил и пошел в атаку:
– Ты не верить свой подруга? Ты думать, она хотеть знакомить ты плохой парень?
Дронова помотала головой. Мустафа радостно засмеялся и, легонько подтолкнув ее к машине, предупредительно открыл дверцу. Татьяна, будто пребывая в гипнотическом сне, села на пассажирское место рядом с водителем и повернула голову к вставлявшему ключ в замок зажигания Мустафе:
– Но я должна предупредить, сказать Тине, что уезжаю. Они будут беспокоиться.
– Нет. Они уже знать.
В небольшом и не очень чистом ресторанчике Мустафа заказал по овощному рагу, куску телятины и бокалу местного белого вина. Дронова к еде почти не притронулась.
Кавалер, несколько раз обеспокоенно поинтересовавшись: «Тебе не нравится?» и получив в ответ поспешное заверение: «Очень даже нравится, но я сыта», в течение следующего часа заказывал только вино.
Таня выпила три бокала и немного захмелела. Поездка в ресторан с незнакомым парнем перестала казаться ей безрассудством, и теперь она уже не опускала глаза, когда Мустафа, взяв ее за руку, в очередной раз говорил: «Я всю жизнь мечтал встретить такую красавицу», «Встреча с тобой помогла мне понять, зачем я жил все эти годы» и «Ты подарила мне сказку, и я хочу, чтоб она длилась сто лет».
Хмель кружил ей голову, а обходительный красавец нравился все больше и больше. Но она все же заметила, что эти фразы Мустафа произносит без единой ошибки, тогда как разговор на свободную тему дается ему с большим трудом. Порой приходилось просить его повторить набор русских слов, чтобы понять, что именно он имеет в виду. Вывод напрашивался сам собой: признания в любви Мустафой многократно отрепетированы. Но Тане не хотелось об этом думать.
Они сидели за столиком у окна, и новый знакомый то и дело бросал взгляды на свою припаркованную у входа тачку.
– Боишься, что угонят? – посочувствовала Татьяна.
Мустафа небрежно махнул рукой:
– Барр-аххы-ло. Не мой. Друг дал. Мой авария. Бамс! – Сдвинув кулаки, красавчик изобразил лобовое столкновение. –
– Понятно, – протянула Дронова.
– Думаешь, я говорю неправда?! – Мустафа подскочил со стула и оскорбленно вскинул голову.
Таня растерялась:
– Нет, что ты?! Я тебе верю. Очень даже.
Мустафа как ни в чем не бывало сел на свое место и, улыбаясь, пропел:
– Ты удивительная женщина. Будь моей женой.
Дронова была так ошеломлена предложением, что даже забыла смутиться и только молча хлопала глазами.
– Я знаю: порядошная женщина не может сразу сказать «да». – Сейчас Мустафа был само смирение. Только в глазах мелькнула гордость собой: не зря одну из своих последних русских подружек он несколько раз просил повторить эту фразу, записал ее в блокнот и выучил наизусть. Москвичка в четвертом поколении, та в некоторых словах заменяла «ч» на «ш» и порой, подчеркивая свое элитное происхождение, злоупотребляла старомосковским произношением…
Татьяна продолжала молчать, и Мустафа собрал лоб в горестные складки:
– У тебя уже есть турецкий друг?
Татьяна помотала головой.
– Я просить тебя, – Мустафа подался вперед и, завладев обеими руками Тани, прижал их к груди: – Будь осторожная! Отель плохие парни много-много. Анималисты, массажисты. Они говорить «люблю», потом секс, потом просить подарок, потом – адью! Ты была массаж?
В Таниной памяти сразу всплыла полутемная кабинка, руки Дурдемира… Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо, шею, грудь.
– Да, была, – призналась она, испуганно посмотрела кавалеру в глаза и поспешно добавила: – Но мне не понравилось.
– Он вот так руки делать? – Мустафа изобразил, будто что-то трет между ладонями.
– Не-ет, – протянула Таня. – Не помню.
– Больше не ходи массаж. Они дать тебе нюхать трава, – Мустафа опять показал, будто что-то перетирает между ладонями, – ты смеяться и делать, как он сказать.
– Наркотики? – Дронова в ужасе округлила глаза.
– Нет, – Мустафа ощерился, приподняв правый край верхней губы, и крутанул в воздухе растопыренными пальцами. – Просто веселый трава. Но девушкам нос, – он втянул в себя воздух, раздувая точеные ноздри, – нельзя.
Татьяна расстегнула замок сумочки, взглянула на экранчик лежавшего в ней мобильника и с сожалением вздохнула:
– Уже поздно, мне нужно в отель. Ты меня отвезешь?
– Я хочу пригласить тебя в гости.
– К тебе?
Мустафа виновато развел руками:
– У меня здесь дом нет. Я живу у мой друг. Он очень хороший. Сейчас он дома нет. Ехать Аланья. Бизнес.
В доме, где обитал друг-бизнесмен, были облупившиеся стены, грязная лестница и стояла резкая вонь. Вместо того чтобы открыть замок своим ключом, Мустафа зачем-то нажал кнопку звонка. Ждали долго – минуты две. Наконец дверь открылась, и на пороге появился невысокий сухощавый парень в грязных шортах. Мустафа издал звук, который, видимо, должен был означать и удивление и радость одновременно. Хозяин и гость горячо обнялись, после чего Мустафа, обернувшись к Тане, сказал: