Туристы
Шрифт:
— Естественно, — кивнул Миркин, глядя на Барсука снизу вверх. — Вы же не изобретали его. Надо найти Теплицкого и устроить следующее испытание. На этот раз мы попробуем зачерпнуть из прошедших времён животное. Небольшое, до трёх килограммов — вроде кошки, или небольшой собаки.
— Теплицкий возле «шираса» своего завис. Он там постоянно виснет, когда у нас не торчит! — прогудел Барсук, покидая платформу флиппера. — Но, я вам говорю, Миркин, ваша идея с «туристами», и вообще, с пробросом живых организмов — полная чушь! Если вздумаете бросать
***
Теплицкий не медлил — он примчался в «бункер Х», как только Миркин позвонил ему. Не успели пролететь и десять минут, как его «Хаммер» уже въехал за бетонный забор, которым обнесли территорию бункера.
Теплицкий никак не мог дождаться, когда же скоростной лифт доползёт до нижнего этажа, где помещался гигантский «трансхрон» Миркина и Барсука. Оказавшись на нижнем этаже, Теплицкий побежал по коридору со скоростью настоящего гепарда — даже тренированные по полной программе охранники оказались не в силах за ним угнаться. Они пыхтели сзади, а Теплицкий уже пересёк «финишную прямую» и оказался в боксе, где прятались от опасных излучений «трансхрона» Миркин, Барсук и студент Рыбкин.
— Ну? — осведомился Теплицкий сразу у всех.
— Поклянись, что будешь сидеть в боксе! — потребовал от него Миркин, переключая некие рычаги на пульте, укреплённом на столе около его компьютера.
— Ладно, — Теплицкий не спорил, ведь удар сапогом был очень крепок. Он молча сел в кресло, которое поставили специально для него. — Устраивает? — осведомился он у Миркина.
— Вполне, — согласился Миркин. — Итак, сейчас мы пробросим животное весом до трёх килограммов. Барсук, задавайте параметры.
Барсук оставался скептиком. Он твердолобо талдычил, что любое животное, угодившее в коридор переброса, в обязательном порядке прожарится до готовности, если не подгорит.
— Тарелку приготовил? Антрекот на подходе… — проворчал он и принялся вводить в компьютер вес и габариты животного, которому предстояло сделаться «хрональным туристом», перескочив из прошлого сюда, к ним, в настоящее.
Рыбкин ничего не делал, а только наблюдал за Барсуком.
Теплицкий ерзал в кресле. Сейчас появится живое существо — мышка, кошечка, собачка… Какая разница, кто это будет? Главное, что за ним из «преобразователя», который так оптимистично нахваливает Миркин, выйдет «рулильщик» Эрих фон Краузе…
— Запуск! — Миркин изрёк историческое слово, нажал на кнопку… Барсук тоже нажал на свою кнопку…
Грандиозный «трансхрон» ожил, замигал своими индикаторами, на платформе флиппера, за преобразователем, собралось светящееся облако, завертелось, образовало воронку. В центре воронки возникла тёмная точка…
И тут на платформу флиппера с громким басовитым мычанием шваркнулась корова. Она была страшно напугана, шарахалась, пыталась вскочить на копыта, но скользила по гладкому металлу, вращаясь вокруг своей оси.
— Что это такое? — в изумлении выдохнул Теплицкий. — Как это понимать? Миркин?
Миркин
Какими-то неправдами, брыкаясь, извиваясь, помогая рогатой головой, корова смогла водвориться на грузные ноги. Она неуклюже поскакала вперёд, спрыгнула с платформы, случайно поддав её задними копытами, отбив от неё некий кусок. Кусок с лязгом обрушился на пол, а корова с неистовым мычанием продолжала метаться по лаборатории, круша компьютеры, столы, сам флиппер. Потом она рванула к двери и, снеся её рогами, вырвалась в коридор.
— Чего вы стоите? Пристрелите это чудовище! — поросёнком верещал Теплицкий и стучал обоими кулаками по экрану.
Корова ревела своё «Му-у!» и бешено носилась из помещения в помещение, врывалась в лаборатории, орудуя там рогами и копытами. Охранники гонялись за ней, стреляли — кто из чего, пытались ловить, но корова лягалась и брыкалась. Кому-то заехала в челюсть, другой покатился по полу… Мотая головой, бодая всё острыми рогами, она влетела в очередную лабораторию и добралась и до осциллятора, «тарелка» которого продолжала вертеться. Корова помчалась на эту «тарелку», как на новые ворота, отшибла её рогами и поскакала дальше крушить. Охранники продолжали преследовать взбесившееся животное, они пытались пристрелить корову из пистолетов, но промахивались, и пули рикошетили о стены.
Теплицкий рвал на голове волосы, видя, как корова гарцует по всему бункеру, сшибая всё, что попало к ней на дорогу.
— Мазилы! — выл он в адрес охранников, которые не могли справиться с коровой и получали удары рогами и копытами.
Профессор Миркин взялся рукой за подбородок и произнёс со спокойной радостью:
— Что бы там ни было — она жива, а значит, эксперимент удался. Что скажете, Барсук?
— Ну, да, вы меня победили… — неохотно признал Барсук, насупившись и не глядя ни на кого. — Но как вы собираетесь изловить этот ваш эксперимент? — жёлчно заметил он, уже дважды побеждённый Миркиным, как учёный.
— Она крушит мой бункер! — визжал Теплицкий. — Это же годзилла, она здесь всё разгромит! Миркин, убейте её! Убейте!
— Её нельзя убивать, — возразил Миркин, с помощью экрана наблюдая за перемещением коровы. — Её необходимо вернуть назад, иначе в её времени образуется дыра.
— Ну и что? — взревел Теплицкий и вцепился Миркину в воротник. — Если она не будет пристрелена — дыра образуется прямо здесь! Вот здесь!
Одной рукой Теплицкий тянул воротник Миркина, а второй — тыкал в пол, словно дыра должна была возникнуть именно в полу.