Туристы
Шрифт:
— Спасите! — в ужасе заголосил Иванков, потому что в свете удаляющегося фонаря пилота увидел, как латы около него поднимают руку с чудовищным мечом. Всё, он попался, и его сейчас зарубит… робот.
Переводчик начал неистово дёргать стрелу за древко, пытаясь вытащить, но понял, что у него не хватит сил. Пилот услышал его и скакал назад, увёртываясь от стрел, но он не успеет, ведь средневековый «робот» уже готов рубануть.
Алекс схватил Иванкова за свободную от стрелы руку и сильно дёрнул. ХРЯСЬ! — оторвался рукав куртки переводчика, Иванков покатился кубарем, сшибив
Иванков отскочил от стены, но под ногами у него оказалось так зыбко, словно бы пол был не каменный, а пластилиновый, шатался, просто утекал куда-то вниз и с грохотом обрушивался в неизвестность.
— Туда! — заревел над ухом голос лётчика, Иванков обернулся и увидел, что Алекс, светя фонариком, побежал куда-то вправо, где в толстой стене угадывалась открытая дверь.
Генрих Дитрихович тоже побежал, вернее, начал перебирать ногами, толкая назад разваливающиеся плиты пола. Алекс несколько раз падал, но вскакивал и продолжал бежать, пока, наконец, до двери не осталось метра полтора. Тогда пилот свершил героический прыжок и скрылся в дверном проёме.
Над головой Иванкова свистнула стрела и унеслась в темноту. Оказавшись вблизи от двери, переводчик тоже прыгнул. Ласточкой пролетев дверной проём, он хлопнулся на живот. На этот раз пол под ним проявил каменную твёрдость, Иванков пребольно стукнулся об него локтями и коленками. Слава богу, ничего никуда больше не проваливается, камни пола стационарно лежат на месте. Всё, зона ловушек закончилась, можно вздохнуть свободнее…
Иванков, всё лёжа на животе, повернул голову на бок и увидел около себя Алекса. Пилот тоже лежал на животе и пыхтел, отдуваясь, словно огромный ёж. Кроме того, Алекс ухитрился спасти фонарик. Он держал его в правой руке, а фонарик мирно светил вперёд.
— Живы? — поинтересовался пилот, поборов одышку, ворочаясь, чтобы подняться на ноги.
— Пока да… — выдохнул обалдевший от страха и бега Иванков. — С-скажите, а тут всегда летают топоры?
— Ни разу не было… — пропыхтел Алекс, которому уже удалось подняться с живота на коленки.
— Да? — удивился Иванков, всё еще лежа, потому что кроме одышки на него навалилась ватная слабость. Надо было чаще заниматься спортом — например, бегом с барьерами… и с топорами…
— Ни разу! — подтвердил пилот Алекс и усилием воли заставил себя подняться на ноги. Он стоял, пошатываясь, окружённый почти мистическим светом своего фонарика, и снизу казался Иванкову огромным, как колосс.
— Вставайте, что ли? — пилот протянул руку переводчику, который до сих пор оставался лежащим на полу.
Генрих Дитрихович схватился за предложенную руку и грузно водворился на свои размякшие ноги. Он глянул вперёд, а впереди висела тьма и тишина… Только теперь Иванков вспомнил про Риттенхоффера, которого нигде не было ни видно, ни слышно.
– А где же Риттенхоффер? — забеспокоился переводчик и завертел головой по сторонам, однако так никого и не увидел во мгле.
— Чи пришибло его гадостью какой-то? — снова
Пилот выглянул из-за двери в переполненный ловушками коридор и скользнул лучом фонарика по побитым стрелами стенам и по полу. Риттенхоффера нигде не было, как впрочем, не было и пола — вместо овальных булыжников зияла чёрная пропасть, в которой мощный луч электрической лампочки рассеивался, съедаемый мраком… Увидав её, эту жуткую пропасть, Иванков отшатнулся назад и остолбенел — в буквальном смысле, руки и ноги словно бы отнялись и не двигались, а в желудке образовался холодный ком. Иванков заставил свою дрожащую похолодевшую руку подняться и схватиться за плечо пилота Алекса, иначе бы он снова упал на живот или на спину.
— Ка-как мы вернёмся назад? — заикаясь, прошептал переводчик Иванков, ужаснувшись перспективы стать пленником этого мёртвого замка
— Тут есть другая дорога… — буркнул Алекс и повернулся к Иванкову лицом. — Вот только полиция не похвалит нас за Риттенхоффера. В первую очередь, меня…
Иванков только рот раскрыл, чтобы сказать, что что-то здесь с ловушками
нечисто, как из мглы коридора выпрыгнул яркий луч, а за ним — и обиженный голосок Риттенхоффера:
— Чего вы тут торчите? Я уже подумал, вы попались!
Вслед за голосом явился и сам кургузый потомок Траурихлигенов. Он переступил через чью-то кость, которая валялась на полу, словно простая палка, и установился в полуметре от Иванкова. Иванков смерил его неуклюжую фигуру угрюмым взглядом и пробормотал:
— А мы думали, что попались вы… И вообще, как вы узнали, что здесь есть все эти проклятые ловушки?
Да, пускай объяснит свою чрезвычайную прозорливость! А вдруг этот наследничек сам нажал на кнопочку и завёл все топоры и стрелы, чтобы избавиться от «человеческого балласта»?
— В замках всегда ловушки… — неопределённо ответил Риттенхоффер, глядя в холодный сыроватый пол и подпихивая правым башмаком эту самую кость — толстенную, наверное, берцовую. Иванкову показалось, что он просто увиливает от прямого ответа на вопрос, однако переводчик пока не спешил ни с кем делиться подозрениями, чтобы не спугнуть Риттенхоффера.
— Идёмте, я покажу вам машину дедушки Эриха! — Риттенхоффер выкрутился, переведя разговор на таинственное чудо техники, что таится где-то здесь, в этих зловещих развалинах…
Иоганн Риттенхоффер повернулся спиной и бодро зашаг вперёд, елозя лучом фонарика перед собой.
— Эй, Бешеный Ганс, а тут больше нет ловушек? — опасливо осведомился Алекс, не решаясь сделать шаг вперёд.
— Нет! — уверено начал Риттенхоффер, и тут же сбился и замялся:
— То есть, не знаю… Не знаю, может быть, ещё где-то…
Риттенхоффер двигался быстрыми широкими шагами. Ему не мешала даже могильная тьма, его не пугали скелеты фашистских солдат, которые попадались на пути достаточно часто, а у одного из них даже сохранился ржавый автомат… Иоганн Риттенхоффер убежал далеко вперёд, а Иванков и пилот Алекс держались позади. Переводчик давно заметил в наследнике Траурихлигенов какую-то странность… Что-то у него было не так…