Турнир
Шрифт:
«Берегись, это шокер!» – заволновался Зануда. Вовка инстинктивно вскинул перед собой левую руку. Нежно-голубой луч, вырвавшись из жезла, ударился о перстень, срикошетил от стены и врезался палачу точно между глаз. Палач судорожно икнул и медленно сполз по стене, цепляясь за гранит обкусанными ногтями.
– Лучшего костолома собственными руками… Да где я теперь другого такого найду? – бросив обескураженный взгляд на нечаянную жертву, впал в неистовство монах. Резким движением повернув кончик жезла вокруг оси,
Узкий рубиновый луч вылетел из жезла и ласковой щекоткой скользнул по груди. По телу прошла волна приятного тепла. Вовка блаженно вздохнул – ощущения оказались восхитительными. Неожиданно ожил перстень на пальце, легкой дрожью напомнив о себе.
– Немыслимо! Неслыханно! Пятый уровень защиты… доложить его преосвященству… – дознаватель озадаченно вертел в руках жезл.
Вовка шагнул вперед, схватил его за ворот и без усилий оторвал от пола.
– Ты куда мальчонку дел, чмо в рясе? – почти дружелюбно осведомился он. Подумав секунду, оскорбительно ухмыльнулся: – Магистр Йода долбаный!
– Ква…ква… – изобразил лягушку монах, позеленев всей физиономией; лишь губы остались белыми, змеиными. – К ва… вашему с-сведению, оскорбление действием лица духовного с-сана приравнивается к государственной измене. Статья восьмая «Уложения о н-наказаниях», п-пункт седьмой, – слегка заикаясь, выпалил он заученную скороговорку.
– Измене какому государству? – неожиданно заинтересовался Вовка.
– Великой Империи мира Араниэля! – воспрянул духом монах. Громко икнув, он неуверенно добавил: – Тебе голову отрубят… – и вновь забормотал: – Жезл не сработал… магия не подействовала… срочно доложить.
– Значит, если я подданный другой империи, то измены имеет место не быть, – слегка встряхнув разговорчивого пленника, Вовка начал размышлять вслух казенным слогом. – А раз нет измены, то отсутствует и факт оскорбления лица… – запнувшись на полуслове, он радостно осклабился и деловито продолжил: – зеленого лица духовной национальности. Вычитание вышесказанного подразумевает правомерность совершения действия, если иное не вытекает из существа закона… Так? – почти ласково закончил он.
– Так, – на всякий случай подтвердил ошеломленный монах, с опаской косясь на мучителя. – Если, конечно, не вытекает…
Рука стала затекать, и Вовка разжал пальцы. Монах грохнулся на стул, звучно щелкнув челюстью. Потом, судорожно вздохнув, схватил жезл и вновь направил его на Вовку. Камень выплюнул бледно-розовый луч, почернел и безжизненно потух.
– Батарейки кончились? – задушевно осведомился браток и выдернул жезл из рук монаха. – Дай сюда игрушку, пока не сломал окончательно.
– Ба…ба.. – заблеяло напуганное лицо духовного сана, делая слабую попытку приподняться со стула. – Не-не может бы… бы…
– Достал ты меня, ба-ба-баклан! – передразнил его
Увесистый кулак беззлобно опустился на макушку незадачливого дознавателя. Гипноз подействовал моментально – монах заснул, закатив к потолку поросячьи глазки. Быстро раздев палача (монах не подходил по комплекции), Вовка переоделся в кожаный камзол, натянул добротные сапоги и накинул черный плащ с капюшоном. Сунул в карман жезл, еще раз оглядел камеру (уходя, проверь – не забыл ли чужого!) и осторожно приоткрыл дверь. Пусто.
Ссутулившись и надвинув капюшон на глаза, он шаркающей походкой неторопливо двинулся по коридорам каземата. Поворот, еще один, пять ступеней наверх, решетка. Два знакомых стражника по ту сторону мирно пьют пиво из глиняных кувшинов. На маленьком столике крохотной караульной горка красных вареных раков, истекающий жиром лещ и блюдо с сухарями. Лепота.
– А-а, брат Дурилла… – звякнула связка ключей, и решетка со скрипом отъехала в сторону, спрятавшись в толще каменной стены. – Присоединяйся к нам, отдохни от трудов праведных, – стражник призывно махнул рукой.
Две луженые глотки дружно забулькали в жалком подобии смеха. Вовка молча сел на лавку и резким движением (Гюльчатай, открой личико!) сдернул капюшон.
– Ты?! – задохнулся от возмущения стражник, судорожно шаря рукой в поисках алебарды.
– Караул! – прохрипел второй, пятясь назад вместе с табуреткой. – Побег…
– Сидеть! – властно приказал Вовка, доставая жезл. – Придушу, как котят… в смысле поджарю, – быстро поправился он.
Мясисто-багровые физиономии сморщились, сдулись, покрылись капельками пота.
Вовка с хрустом оторвал клешню у крупного рака, с наслаждением разжевал и отхлебнул добрый глоток прямо из кувшина.
– Мальчонку куда дели?
Стражники недоуменно переглянулись.
– Какого мальчонку, ваша милость? – осторожно молвил один, испуганно стрельнув глазами на жезл. – Никого, кроме вас, не привозили.
– Яном кличут, – напомнил Вовка, вгрызаясь в леща, и недовольно сморщился. – Дерьмо у вас, а не пиво.
– Дык, ваше сиятельство, – расплылся в угодливой улыбке первый стражник. – Их в Северный замок отвезли, сразу после ареста. Личный приказ его преосвященства.
– Это где? – опорожнив кувшин, Вовка с сожалением глянул внутрь и отбросил жалобно звякнувшую посудину в угол. – В городе?
– Никак нет, ваша милость, – сглотнул слюну второй стражник, жадным взором проводив остатки леща. – Верст двести отсель будет… – поймав вопросительный взгляд, торопливо пояснил: – Это не доезжая Лунных лесов, в Диких горах.
Угу. Нижнее дупло крайнего дуба в третьем ряду. Спросить дятла… Вовка вытер руки о бороду испуганно отшатнувшегося стражника и резко спросил: