Туунугур
Шрифт:
К этому времени дождь почти прекратился, но гнус свирепствовал вовсю. Берега становились всё круче, а лес - всё гуще.
Проплыв немного дальше, устроили привал на косогоре. Пили заваренный утром чай, закусывали мокрыми печеньями и конфетами. Потом Сырба вдруг заметил на одной сосне криво вырезанную картинку - череп и кости. Это открытие очень взволновало его.
– Уходить надо. Плохое место, - сказал он.
Все поспешно стали собираться. Даже Киреев при всём своём рационализме ощутил дискомфорт. Всё-таки дикая природа оказала своё магическое воздействие: он кожей почувствовал присутствие незримых
Было совсем ещё не поздно, когда они наткнулись на другую базу. Да какую! Кроме главной избы, там была баня, множество вспомогательных построек, и очень редкая вещь для такого рода объектов - деревянный нужник. Обнаружился и генератор, но бочка с топливом оказалась пустой.
Внутри тоже всё было замечательно: двуспальные нары, застеленные настоящим постельным бельем, множество разных консервов и бутылок какого-то экзотического пива.
Всё это богатство, как следовало из договора, висевшего на стене, принадлежало тому самому Цевину - любителю кататься на быстроходной посудине. К имуществу своему он относился трепетно - повесил на двери объявление: "Уважаемые господа! На этой базе есть хозяева. Прозьба не пользоваться. В любое время Вас могут попросить удалиться".
Однако замок вешать не стал - это было бы совсем уж жлобство.
Впрочем, база так хорошо пряталась в лесу, что обнаружить её можно было только случайно. Если бы не зоркий глаз Сырбы, который при виде чистого песчаного берега заподозрил неладное, сплавщики наверняка проплыли бы мимо.
На столе лежали спирали от комаров. А на одной полке, в коробочке с игривой картинкой, нашёлся целый набор для эротических игр: презервативы, веревки для связывания и что-то еще из этой оперы. В общем, домик был подготовлен на славу.
Киреев натаскал воды в баню, Миннахматов затопил печь. Жизнь налаживалась. Помывшись, приготовили ужин. Накатив спирта, разомлевший Киреев принялся задирать Егора - дескать, когда "наши" придут к власти, база станет общенародной собственностью, а Цевина расстреляют. Миннахматов к перспективе экспроприации отнёсся холодно. Да тут ещё Сырба, как нарочно, отыскал где-то старые номера "Спид-ИНФО", в которых расписывались ужасы ГУЛАГа с приложением соответствующих рисунков. Потрясённый, он начал с такой яростью костерить советскую власть, что Киреев почёл за лучшее умолкнуть. Чтобы не ввязываться в спор с разгневанным якутом, он отошёл к карте участка, висевшей на стене и попытался определить, где они находятся. К сожалению, база на карте не была обозначена, но по некоторым приметам Киреев предположил, что они оставили позади реки Хатыми и Кигомок, а следовательно, впереди их ждала полоса шивер и перекатов.
Тем временем переживающий сложные духовные трансформации Генка принялся пытать его, сколько он собирается прожить, "чтобы наконец увидеть агонию жидократической системы".
– У нас средняя продолжительность жизни - примерно шестьдесят два года, - устало сказал ему Киреев, думая о другом.
– До пенсии обычно не дотягиваем.
– Пенсионная система - зло непонятное, - отрезал Гена.
– И правительство усиленно работает над её уничтожением.
– И правильно делает. Помогает торжеству светлых сил. Ну а всё-таки, если проживёшь больше шестидесяти двух, удавишься как дебил?
– Дебилы, - наставительно
– Ну а планы-то какие? Ты приблизительную цифру скажи, и я перестану спрашивать.
– Шестьдесят два.
– Вот точно шестьдесят два и ни годом больше?
– Боже мой, - утомлённо потёр лоб Киреев.
– Славяно-арийские веды съедают мозг покруче Ктулху. Ты сам просил "приблизительную", а теперь, значит, "ни годом больше".
– Ты же говорил, что по жидовской системе хочешь жить. А сам... Да ты просто гой неадекватный.
Утром, покидая базу, Киреев экспроприировал кружку и исправил ошибку в "прозьбе" Цевина, чтобы буржуй не воображал о себе.
Горы вокруг росли прямо на глазах, становясь похожими на чешуйчатые хребты драконов. В изобилии появились скалы-останцы.
– Моаи...
– завороженно говорил Генка.
– Чё?
– не понял Киреев.
– Моаи.
– Это что?
– Истуканы с острова Пасхи.
– А...
Высоко в синеве со слабым гулом проползло несколько едва заметных бомбардировщиков. Шли парами, оставляя за собой пенную полосу инверсионного следа.
– Четырёхмоторные, - авторитетно определил Киреев.
– Ту-95.
Он задумчиво оглядел берега. Пристать было решительно негде. Внезапно впереди что-то блеснуло.
– Кажись, крыша, - сказал Генка.
И точно. Это была пустая база геологов. Уходя, те оставили после себя избу, баню и несколько гектаров жуткой помойки, которая душераздирающе контрастировала с красотой окружающей местности. Вглубь тайги уходила просёлочная дорога.
– Стало быть, доплыли до Курунг-Хоонку, - сделал вывод Киреев.
– А это - дорога на Канку. Больше некуда.
Сырба и Егор с горечью созерцали осквернение своей земли, допущенное геологами. Киреев, находясь в благодушном настроении, опять взялся подначивать Миннахматова рассказами о грядущих расстрелах капиталистов, но тот с внезапной резкостью заявил, что расстреливал бы пролетариев - особенно тех, которые так захламляют природу. И.о. завкафедрой явно одолевало желание высказать всё, что он думает о колониальной тирании нуучча на земле предков. Киреев не стал лезть в банку и ушёл разводить костёр.
Сразу после устья Канку, обогнув каменную гряду и пройдя перекат, вдруг наткнулись на водомерный пост, не обозначенный ни на каких картах. Оглушительно стрекоча, пролетел вертолёт.
Знакомиться с дежурным пошли втроём - Сырба остался при лодках. Дежурный, как водится, был голый по пояс, в резиновых шлёпках. Как он спасался от гнуса, оставалось только догадываться.
– Вы на этих лодках приплыли?
– начал он, выходя из хозблока.
– Слышь!
– он повернулся к другому, который только появился в проеме входа.
– Видал? Втроем на одной двухсотке по Тимптону прут!
– и заржал. Это, конечно, была неправда, но Киреев чувствовал, что они попали в местный фольклор; это льстило и спорить не хотелось.
– Как вы тут перекат прошли вообще? Здесь на катамаранах ходят, и то, сколько мы их видели выплывающих из-за поворота перевернутыми...