Туз Черепов
Шрифт:
Маринда, конечно, имела при себе блюдце, как всегда. Оно лежало в мешке вместе с фляжкой молока и длинной острой иглой, воткнутой в пробку. Он заставил Маринду взять блюдце и нацедил в него немного молока, потом взял у нее иглу, снял пробку и поднял ее вверх.
— Теперь я проткну тебе палец… — начал он.
— Нет! Неееет, нет, нет! — запротестовал она, отступая назад. — Опасно. Ты не должен этого делать.
— Давай, это совсем не тяжело.
— Нет, нужно обладать определенной техникой, — не уступала Маринда.
— Ага, но я видел
Ее лицо затвердело. Пинн решил, что сделал неудачный ход.
— Э, — сказал он, — я имею в виду…
— Погоди, — сказала она. По ее губам поползла медленная улыбка. — У меня есть идея. Если ты хочешь прочитать будущее, прочти свое. Я проткну тебя.
Внезапно Пинн с меньшим энтузиазмом подумал о своем великом плане, который составил, чтобы впечатлить ее.
— Э… — протянул он.
— Вперед, дай мне твою руку, — быстро сказала Маринда. — Вот, держи блюдце и дай мне иглу. А теперь твой палец. Не бойся!
И, прежде, чем он успел понять, что происходит, Пинн обнаружил, что держит палец над блюдцем с молоком. Он хотел бы думать быстрее и найти причину, по которой этого не надо было делать. Зато Маринда стала намного более энергичной.
— Лады, — сказал он. — Только будь понежнее с… моимAAAAAAAXXXXX!
Она схватила его ладонь и вонзила иглу очень глубоко в палец. Боль была впечатляющей. Пинн стиснул зубы, чтобы не дать себе обозвать ее чертовой сукой.
— О, не будь ребенком, — сказала она со злобной радостью и дернула его ладонь вниз, к блюдцу. Кровь закапала в молоко. Было ужасно видеть, как много ее вытекло. — Дай ей потечь. Нам нужно достаточно много, чтобы прочитать получше. Ведь ты же начинающий, в конце концов.
Как только он оказался в состоянии, он отдернул палец и сунул его в рот.
— Я же просил понежнее, — пожаловался он, сося палец.
«Ей это понравилось, — подумал он. — Ей действительно понравилось».
Она забрала у него блюдце с кровавым молоком и поставила на ящик. Когда она посмотрела на него, он глядел взглядом раненого жалкого животного. Она вздохнула и немного смягчилась.
— Дай мне ладонь, — сказала она. Он, боязливо, так и сделал, но на этот раз она хотела только перевязать рану повязкой, вынутой из мешка. Он с любовью смотрел, как она бинтовала его палец. «Так нежно», — подумал он.
— Итак, — сказала она, закончив перевязку. — Почему бы тебе не прочитать твое будущее? Давай посмотрим, есть ли у тебя талант понимать Всеобщую Душу. — Сейчас она говорила нежнее, возможно чувствуя себя виновной в том, что запихнула иглу в его палец так сильно, что он почувствовал ее в локте.
Успокоившийся Пинн торжественно подошел к блюдцу и наклонился на ним. Какое-то время он простоял, изучая его.
— Хм, — сказал он.
Кровь медленно кружилась в молоке, образуя
— Я вижу это, — наконец сказал он. — Я вижу это ясно, как день! Всеобщая Душа говорит со мной.
— Ты уверен? — с сомнением спросила Маринда. Она подошла к его плечу и уставилась на блюдце. — И что она говорит?
— Она говорит… В самом близком будущем… — Пинн провел пальцем по линии водоворота. — Ты и я уйдем в подлесок и там будем трахаться, как кролики!
Маринда разразилась смехом. Не тот ответ, который ожидал Пинн. Он представлял себе что-нибудь близкое к обмороку.
— Что? — сказал он жалобным голосом. — Ты должна. Так сказала Всеобщая Душа. Ты не можешь не выполнить приказ Его Усатого Величества.
Маринда схватилась за бок и облокотилась о ящик.
— Перестань! — взмолилась она. — О, дорогой, нет. Не говори ни слова.
Пинн решил, что это все довольно грубо, и к тому времени, когда она сумела взять себя в руки, он помрачнел и надулся.
— Еретичка, — сварливо сказал он.
Она еще несколько раз глубоко вздохнула и вытерла слезы.
— Аррис, ты же ничего не знаешь, верно? Очень мило, что ты влюбился в меня… Погоди, на самом деле нет, но все равно… Смотри, все дело в том, что спикеры соблюдают целибат.
— Да, — просиял Пинн. — Мы будем целоваться!
— Целибат, — повторила Маринда. — Мысли о вожделении отвлекают сознание от объединения со Всеобщей Душой. Спикеры не вступают в связь ни с кем.
Пинн тупо посмотрел на нее. Она сказала пачку слов, которые ничего не значат.
Посмотрев на Пинна, Маринда решила выразиться более ясно.
— Никакого секса, — сказала она. — Никаких поцелуев.
— Тогда дрочка? — с надеждой предположил Пинн.
— И это тоже запрещено.
— Черт, — сказал он. — На самом деле?
— Боюсь, что так.
Пинн какое-то время думал. Он топтался на месте, переступая с ноги на ногу. Он хмурился и хмыкал. В конце концов его усиленные размышления привели к важному выводу.
— Пошла твоя религия в жопу, — сказал он и ушел.
После чего Пинн сделал то, что сделал бы на его месте любой герой. Он отправился в бар.
Палатки со спиртным предназначались, главным образом, для наемников, которые, неизбежно, начинали буйствовать, если оставались трезвыми слишком долго. Пинн помчался к центральной поляне лагеря пробужденцев, где палатки и ларьки стояли тесными рядами. По дороге он стащил через голову сутану и выбросил ее в мангровые заросли. Все равно слишком жарко носить чертову тряпку поверх обычной одежды. Он остановился на краю дорожки, рядом с болотной водой, смочил руки и тер лоб до тех пор, пока не уменьшил и так уже смазанный Шифр до едва заметной синеватой кляксы.