Тузы и их шестерки
Шрифт:
— Понимаете, с некоторых пор к нам в больницу стали обращаться люди, скажем так, с общим недомоганием. Естественно, мы делали анализ крови и обнаруживали слишком уж малое количество эритроцитов. После чего рекомендовали человеку больше отдыхать и лучше питаться. Когда же эти самые люди стали приходить к нам с резкими болями в области живота, мы, к нашему сожалению, обнаруживали раковые опухоли. Самое распространенное, что мне встречалось за последнее время, — рак желудка и кишечника. Однажды произошло очень неприятное событие. Я живу в частном доме вместе с матерью, ей уже восемьдесят четыре. За ней нужен постоянный уход. Жены у меня нет. Братьев и сестер
Впрочем, я не об этом, — опомнился он. — Мне пришлось принимать роды у соседей, через два дома живут. Молодая женщина работала на молкомбинате на конвейере, на линии, запаковывающей сливочное масло. Я не знал, чего ждать от этих родов, потому что она не наблюдалась у гинеколога, УЗИ не делали. Я видел, что если сейчас даже «Скорая» приедет, то родит она в машине. То есть практически роды уже начались и были скоротечными. У меня была практика, связанная с акушерством, и я решил, что справлюсь с ситуацией, тем более что в доме была мать роженицы. Двух человек вполне достаточно для того, чтобы помочь женщине родить. Вначале все шло нормально. Но затем ребенок застрял, и, что бы мы ни делали, у нас ничего не получалось. Мне пришлось сделать кесарево. У меня, знаете, как у всякого запасливого врача, на крайний случай есть пара ампул с морфином… Может быть, вы меня найдете уж слишком предусмотрительным, но, как показала жизнь, наркотик под рукой — вещь совсем не лишняя, и поверьте, у меня уже были ситуации, когда приходилось выключать человека, чтобы он не сошел с ума от боли.
Я стояла и внимательно слушала, боясь пропустить хоть слово.
— Когда я достал ребенка, то, честно говоря, мне захотелось его тут же прикончить. Извините.
Я видела, что доктор волновался.
— Его надо было… — он помахал в воздухе рукой, подыскивая нужное слово, — он не должен был жить на этой земле. Когда бабка увидела внука, она упала в обморок. Хорошо, подъехала «Скорая», я вместе с другим врачом смог спасти матери жизнь. Была большая кровопотеря. Ребенок умер, не прожив и двадцати минут. Он был просто не способен жить.
— Так что же случилось?
— Знаете…
Стеклов снял очки и посмотрел на меня невооруженным взглядом.
— Воздействие малых доз радиации на организм человека до конца не изучено. Есть даже мнение, что небольшим повышением можно лечить некоторые заболевания. Но точно установлено, что радиация вызывает сильные мутации. Я знал, что эта женщина работала на молкомбинате, и существо, которое она произвела на свет, вряд ли можно назвать человеком. Как такового лица у младенца не было, а его сердце было вынесено за пределы телесной оболочки и… — Он попытался подобрать слова, потом махнул рукой и сказал прямо: — Урод, в общем. После этих родов я больше десяти дней не оперировал. Вы знаете, выбивает из колеи, хотя вроде бы профессионал и можешь все объяснить с научной точки зрения. Вот после этого случая я и посоветовал Лене проверить, что там, на этом комбинате.
— Вы знали, что ее убили?
— Да, конечно. Но я вам честно признаюсь: я испугался.
— Спасибо, доктор, — вымолвила я и пошла к лестнице.
Ступеньки одна за другой оставались позади, и чем ближе я была к выходу из больницы, тем сильнее во мне росло чувство ярости.
Сев в машину, я поехала на заправку. Здесь мне предстояло проделать несложный трюк: поставить датчик на любую другую машину, приехавшую наполнить бак горючим. Под руку подвернулся «четыреста двенадцатый» «Москвич». Я мимоходом прилепила
Водитель помеченного мною «Москвича», шустрый сухонький пенсионер в серой кепочке, быстрее, чем я, закончил заправляться и отправился со стоянки. Сейчас я должна была прекратить заливать бензин и ехать за ним. Осталось еще десять литров. Вливать или нет? Нет! Я села в «восьмерку» и прицепилась к «Москвичу».
Теперь мне было необходимо вычислить тех, кто следил за мной, за моими перемещениями по городу. Слава богу, что за рулем четыреста двенадцатого сидел пенсионер, который не спешил разбить свою машину. Поэтому мне не составило труда приблизиться к нему. Сейчас мне нужно было, чтобы он остановился рядом с каким-нибудь домом, а затем снова тронулся с места.
Я посмотрела в зеркало заднего вида: за мной едет «Волга», белая «двадцать четвертая» старушка. За ней… Пришлось на мгновение напрячь зрение, чтобы рассмотреть следующую машину. Я видела только фрагмент кузова. Похоже, сестричка: или «восьмерка», или «девятка». Больше никого. Я была уверена, что ни та, ни другая машины за мной по городу постоянно не ездили. Как же они, поганцы, меня «топчут»?
Тем временем пенсионер остановился около магазина «Автозапчасти» и пошел смотреть железки. Обычное дело для автолюбителя, каким поневоле становишься после приобретения российской машины. Дед молодец, делает все как надо. Я последовала за владельцем «Москвича».
Магазинчик размещался всего на нескольких квадратных метрах, но был сверху донизу завален товаром. Лучше маленький магазинчик, но забитый под завязку, чем большой, в котором товар разбросан то там, то сям. Создается впечатление скупости ассортимента товаров. А в маленьком магазине, когда покупатель видит, что яблоку негде упасть, ему так и хочется приобщиться к этому празднику, созданному предпринимателем.
Меня, в принципе, не интересовала ни одна из представленных групп товаров, то есть ни детали кузова, ни запчасти к двигателю, ни свечи, ни аксессуары. Ничего веселее брелоков, которые вешают на лобовое стекло, я не нашла. Тем более стенд с безделушками располагался весьма удобно — рядом с окном.
Делая вид, что рассматриваю изделия, я следила за улицей. И «двадцать четвертая» «Волга», и «Жигули», которые шли за мной и пенсионером, давно проехали мимо. Рядом с нами никто не припарковывался. Насколько позволял обзор из окна, я осмотрела улицу. Ничего и никого. Я была уверена в том, что передатчик работает и кто-то принимает посылаемый им сигнал. Дед закончил экскурсию по магазину, так ничего и не купив, и пошел к выходу. Иду за ним.
Один за другим мы вышли на улицу, которая хорошо просматривалась в обе стороны. Я, что называется, глазела по сторонам. Не заметно ни одной машины поблизости, и ни один человек не смотрел в мою сторону. Или же я не заметила. Но это вряд ли. Люди обязательно должны были быть на колесах, иначе как они собирались следить за мной?
Дед уже садился в машину. Я тоже села в машину, запустила двигатель, но с места не тронулась. Естественно, датчик, установленный на «Москвиче», показал движение, и вот он, момент истины: «шестерка» цвета кофе с молоком вывернула из-за угла и, резко остановившись, сдала назад.
«Поздно, ребята».
Теперь я знала не только марку машины, но и номер. Беседовать с этими деятелями у меня никакого желания не было. Они поняли, что прокололись, и я надеялась, что после этого они перестанут таскаться за мною. Теперь можно направиться и на молкомбинат.