Тузы за границей
Шрифт:
– Вот черт, – прошептал Тахион.
– Полиция? – одними губами спросил Джек.
– Без сомнения, – точно так же ответил такисианин.
– На пожарную лестницу. – Браун ткнул себе за спину.
Они бросились к окну.
– Так, посмотрим, что там у нас? – Джек умолк, чтобы закурить сигарету. Тахион с трудом оторвался от чудовищного по своим размерам и очень запоздалого обеда, выудил из кармана джинсов листочек бумаги. Бросил его на стол, и листок спланировал прямо в баночку с горчицей. – Да
Тахион снова набросился на еду. Раздраженно буркнув, туз вытащил очки и принялся разбирать витиеватый почерк такисианина:
«Жизель Бакур сочеталась браком с Франсуа Андрие 5 декабря 1971 года гражданской церемонией.
Один ребенок, Блез Жанно Андрие, родился 7 мая 1975 года.
Жизель Андрие погибла в перестрелке с личным телохранителем предпринимателя Симона де Монфора 28 ноября 1984 года.
И муж, и жена были членами Французской коммунистической партии.
Франсуа Андрие был задержан для допроса, но впоследствии отпущен, когда никаких веских улик обнаружить не удалось».
Первым делом они пошли по самому простому пути и проверили телефонный справочник – Андрие там не оказалось, что никого не удивило. Джек вздохнул, откинулся на спинку стула и спрятал очки обратно в нагрудный карман. Уличное кафе накрывала длинная тень Эйфелевой башни.
– Уже поздно, а у нас еще ужин на Tour Eiffel [119] .
– Я не пойду.
– Как?
– Я собираюсь пойти поговорить с Клодом Боннеллом.
– С кем?
– С Боннеллом! Le Miroir, помнишь?
119
Эйфелева башня (фр.).
– Зачем?
– Потому что он большая шишка в коммунистической партии. Вдруг он сможет раздобыть для меня адрес Андрие?
– А что, если ничего не получится?
Сигаретный дым кольцом повис в воздухе между ними.
– Не хочу об этом думать.
– Лучше все-таки подумать, если ты действительно хочешь разыскать этого парня.
– И что ты предлагаешь?
– Попытайся проследить происхождение веществ, из которых была изготовлена та бомба. Должны же они были где-то их купить.
Tax поморщился.
– Это долго и нудно.
– Да.
– Тогда я буду надеяться на встречу с Боннеллом.
– Отлично, ты надейся, а я займусь моей идеей с бомбой. Конечно, я точно не знаю, как нам раздобыть эти сведения. Думаю, ты в любой момент можешь отправиться к Рошамбо и прощупать его мозги…
Тахион сложил руки домиком перед лицом и устремил задумчивый взгляд поверх них на своего собеседника.
– У меня есть идея получше.
– Какая?
– Да не впадай ты сразу в подозрительность! Вы с Билли Рэем можете поговорить о бомбе с Рошамбо. Скажите, будто считаете, что она предназначалась сенатору – чем черт не шутит, могла и предназначаться, – предложите
– Может, и сработает. – Джек придавил окурок. – Билли Рэй – туз из министерства юстиции и телохранитель Хартманна. Естественно, он обязан спросить, почему я лезу в это дело.
– Просто скажи ему – потому, что ты Золотой Мальчик.
В его голосе прозвучало неприкрытое издевательство.
Гримерная Боннелла за кулисами в «Лидо» ничем не впечатляла. Сильный запах кольдкрема, грима и лака, забивающий более слабый душок застоялого пота и застарелых духов.
Тахион оседлал стул, сложил руки поверх спинки и принялся наблюдать за тем, как джокер накладывает на лицо последние мазки грима.
– Можете передать мне воротник?
Боннелл застегнул вокруг шеи жесткий гофрированный круг, бросил последний критический взгляд на черно-белый клоунский костюм и повернулся к своему гостю.
– Ладно, доктор. Я готов. А теперь расскажите мне, что я могу для вас сделать.
– Окажите мне одну услугу.
Они говорили по-французски.
– А именно?
– У вас есть списки с адресами ваших членов?
– Полагаю, мы говорим о партии?
– О, прошу прощения. Да.
– Ответ – да. Есть.
Боннелл нисколько ему не помогал. Тахион продолжил неловко продираться вперед.
– Вы не могли бы раздобыть для меня один адрес?
– Это зависит от того, для чего он вам нужен.
– Никаких гнусностей, уверяю вас. Одно личное дело.
– Гм. – Боннелл поправил и без того выстроенные безукоризненно стройными рядами баночки и тюбики на туалетном столике.
– Доктор, вы берете на себя огромную смелость. Мы с вами встречались всего однажды, и все же вы приходите ко мне и просите предоставить вам сведения личного характера. А если я поинтересуюсь, зачем они вам?
– Я предпочел бы не отвечать.
– Так я и думал. Боюсь, мне придется вам отказать.
Утомление, напряжение и пульсирующая боль в ноге разом накрыли его, как девятый вал. Он уронил голову на руки. Подавил слезы. Задумался о том, чтобы отступиться. Осторожная, но твердая рука взяла его за подбородок и заставила поднять голову.
– Это действительно очень много для вас значит, да?
– Больше, чем вы представляете.
– Так расскажите мне, чтобы я представлял. Неужели вы мне не доверяете? Совсем ни капли?
– Я жил когда-то в Париже. Вы давно в компартии? – спросил он ни с того ни с сего.
– С тех пор, как только начал разбираться в политике.
– Тогда странно, что мы не встретились еще в те давние времена. Я знал их всех. Лену Гольдони… Данель.
– Тогда меня еще не было в Париже. Я жил в Марселе, приходил в себя после той веселой жизни, которую мне устроили мои якобы нормальные соседи. – В его улыбке сквозила горечь. – Франция не всегда была так добра к своим диким картам.