Тварь

Завизион Виктор

— Меня коллеги на работе уже спрашивают, когда мы с тобой официально уже зарегистрируемся, — как бы невзначай бросила Джилл.

Алекс лежал на спине, закинув руки за голову. По лицу пробежала легкая тень. Прошел уже почти год с момента их знакомства, и кроме этой девушки ему больше ничего не хотелось во всем мире. Вечно лежать вот так и держать ее в объятиях. О свадьбе и детях он подумал в первые минуты общения с Джилл. Ждал удобного случая, чтобы сделать ей предложение, но постоянно что-то останавливало. С ней он забывал обо всем на свете. Зачем весь мир

вокруг, если он держит его сейчас в руках? Свадьба должна была стать закономерным развитием их отношений, все это понимали.

Но через пять месяцев после начала отношений с Джилл, ему предложили перевод на фронт. Для его военной карьеры это было важно. Он принадлежал к офицерской династии, поэтому вопрос о том, кем станет маленький Алекс, когда вырастет — даже не поднимался.

Его разрывало между долгом и Джилл. Он не знал, как ей сказать. И хотя он был уверен, что обязательно вернется через пару лет, в горле стоял ком всякий раз, когда вспоминал о предстоящем разговоре.

— Джилл, милая… Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она затаила дыхание — неужто этот миг настал, и она набрала в грудь воздуха, чтобы громко и радостно согласиться.

— Я уезжаю на фронт, — он сглотнул ком в горле, напрягся.

Лучезарная улыбка Джилл медленно сползала с ее лица. Нижняя губа задрожала, глаза наполнились озерами слез. Через мгновение запруда не выдержала напора.

— Как? — только и смогла вымолвить она сквозь рыдания.

— Я всегда хотел на фронт. Это важно для моей карьеры и семьи, — глухо отозвался Алекс.

— Но у тебя тогда не было меня. Ты же можешь отказаться! Я ждала, что ты мне сделаешь предложение. Все уже только и говорят — когда у вас свадьба?

— Ты права. Я тоже хочу от тебя детей. Но если я сейчас останусь, и мы заведем семью, я не смогу выехать на фронт еще лет двадцать. Там нужны хорошие специалисты. Я обещаю, что со мной ничего не случится и я обязательно вернусь к тебе всего через пару лет. Если ты будешь ждать меня.

Он еще долго говорил, приводил аргументы, успокаивал. Они проплакали всю ночь держа друг друга в объятиях, клялись в вечной любви. Она поклялась, что обязательно дождется его, а он в том, что обязательно вернется.

Через четыре месяца пришла военная сводка о крупном поражении людей на юге Индии, недалеко от Бангалорской резервации. В списках павших значился и капитан военной связи Алекс Рэй. Она не помнила себя несколько дней после прочтения его имени в списке. Память, сохраняя ее рассудок, стерла это ужасное время. К жизни она возвращалась мучительно долго.

Потом много позже, в отчетах увидела, что находилась под наблюдением в отделении для душевнобольных под непосредственным контролем доктора Бергема. Если бы не он, она могла пробыть в таком состоянии неопределенно долго. Вообще могла уйти в себя и не вернуться.

После того как она начала воспринимать окружающую реальность, он принес ей пачку отчетов, отпечатанных на бумаге. Виданное ли дело — тратить на это бумагу! Но физический объект, печатный текст, постепенно оттянули ее внимание от страшной раны

на сердце. Она медленно возвращалась к жизни.

Сейчас она всячески старалась не думать о несправедливости мира. Но в редкие моменты слабости позволяла себе сквозь слезы вопрошать, глядя в потолок, почему ей выпала такая судьба. Еще раз пройти через ожидание любимого, когда он вернется с бойни. Или если… Об очередной потере не хотелось даже думать.

Работа спасала ее. Часто она работала по двадцать часов в сутки. Результаты исследования клона Паразита захватывали ее.

— Странно… — произнес Бергем, уставившись в парящие посреди кабинета данные по клону.

— Что случилось, доктор?

— Поведение клона изменилось. Оно стало… беспокойным, что ли?

— В чем это выражается?

Джилл решила, что сперва займется систематизацией первых данных и только потом будет дополнять их наблюдениями в моменте.

— Сложно сказать. Внешне практически ничего не изменилось. Но микродвижений, которые постоянно фиксируют сотни камер наблюдения, стало больше. Похоже, что оно нервничает. Если это можно сказать про это существо. Интересно, что произошло?

— Давайте сравним все события, связанные с Паразитом, которые произошли до и после повышения активности клона. Может удастся провести интересные параллели.

— Да, давай попробуем. Запущу алгоритм.

На специальных экранах фиксировались сотни микродвижений клона по всему телу. Иногда казалось, что по нему пробегают небольшие волны. Через час после наблюдений тело впало в оцепенение. Клон медленно начал покрываться оболочкой из плотной слизи, которая просачивалась сквозь поверхностные покровы.

Джилл вместе с Бергемом напряженно наблюдали за изображением клона на экране. Камеры безразлично фиксировали весь процесс. Через двадцать три минуты все тело оказалось покрыто плотной зеркальной оболочкой.

— Это феноменально, — прошептал Бергем.

Он запускал анализаторы один за другим, быстро снимал показания, запускал следующие.

— Он невидим практически для всех наших приборов! Необходимо физическое воздействие для оценки плотности и твердости, но что-то мне подсказывает, что оболочка очень прочная.

— Зачем он так сделал? — проговорила Джилл.

— Не знаю. Может, это стадия превращения во что-то другое. Может — защитная реакция. Хотя ему бы пораньше начать защищаться, учитывая то, что мы с ним делали. Скорее всего тут что-то другое. Такое поведение ранее никем не наблюдалось.

Бергем отдал распоряжение готовить робота-манипулятора для проверки прочности оболочки, возможного проникновения и изучения содержимого. Спустя несколько минут, тележка на колесах, отливающая хирургической белизной, вкатилась через систему шлюзов в блок с зеркальным коконом. Бергем тихонько отдавал команды. Манипулятор, подчиняясь Бергему, поочередно проверял оболочку всем имеющимся инструментарием. В ход пошли пики, скальпели, пилы и молоты. На оболочке не оставалось даже царапин. Динамики доносили глухой звук при соприкосновении с материалом кокона.