Тварь

Завизион Виктор

Я зарыдал не сдерживаясь.

— Все, что делает Тварь, она делает, скорее всего для подготовки места обитания своим хозяевам. Кто они — ее хозяева — не известно. Как Тварь оказалась на Земле и в той впадине — не известно. Но это не бог точно. Я лично достал ее со дна. Тварь ближе к дьяволу, но не к богу. Подумайте! Христос завещал возлюбить его и ближних, как его. Тогда был бы мир! Но то, что делаете вы не укладывается в его заповеди. Разве вам самим не страшно от того, что вы делаете?! Вы не просто убиваете людей, вы пытаете их с особой жестокостью!

Вы не очищаете их, вы просто режете. Вы — убийцы! Ваши руки по плечи в крови, и вы играете этим только на руку Твари, которая решила извести все живое на нашей планете! В этой войне вы играете на стороне злобного монстра против сплотившегося человечества! Одумайтесь!

В конце мой голос перешел на крик и оборвался на высокой ноте. Рыдания сотрясали грудь. Я ничего не слышал и не хотел слышать, закрыл глаза. Вокруг воцарилась тишина, прерываемая лишь моим всхлипыванием. Вдруг донесся какой-то неясный звук. Открыл глаза.

На земле корчился седой монах. Камиль не отрываясь смотрел на меня. В его взгляде проскочило что-то нечеловеческое, белёсое.

— Камиль… Так мы не господу нашему служим? — спросил толстый монах, обескураженно переводя взгляд то на меня, то на Камиля.

В тот же момент толстяк рухнул так же, как и еще двое остальных.

— Святой отец! Что он такое говорит? — пролепетал подросток.

Он с ужасом смотрел на корчащиеся тела бывших соратников.

— Ведь, это же не правда, святой отец?

— Ты зарвался, Кристофер!

Я вздрогнул от мощного рыка.

— Я докажу тебе, что ты заблуждаешься, Кристофер Иванов! Ракита! Все, что сказал этот человек наглая ложь, направленная лишь на то, чтобы спасти свою мерзкую душонку! Я видел господа своими глазами! Я разговаривал с ним!

Он направился ко мне, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Краем глаза я заметил, как Иван напрягся на кресте и вырвал сначала одну руку, затем другую, до крови закусив губу, чтобы не закричать. Затем Камиль перегородил обзор и мне в лицо прилетел кулак. Потом еще раз и еще. Его здоровенные кулачищи выбивали воздух из легких, не давали вдохнуть. Совсем скоро я перестал видеть от залившей лицо крови. Лишь тяжелые удары сотрясали мое тело. Кости хрустели, ослепительная вспышка боли в районе грудины и пробитое легкое. Я надеялся потерять сознание от болевого шока, но спасительная тьма не приходила.

Внезапно, что-то изменилось. Боль оглушала, но я почувствовал, что Камиль перестал избивать меня. Лицо обожгло жаром, волосы затрещали. Кровь на лице мгновенно ссохлась и стянула кожу. Раздались крики. Чуть позже ощутил что-то липкое и влажное на ногах, быстро ползущее вверх. Не успел запаниковать, как страшный жар опалил нижнюю часть тела и наконец-то пришла долгожданная тьма, спасая от невыносимой боли.

Глава 20

Глава 20

— Ай, какие здесь медсестры!

Миша плотоядным взглядом провожал очередную девушку в светло-серой форме военной медицины.

— Ты

скажи спасибо Ивану, что ты можешь двигаться вообще, а не только одной частью тела, — язвительно отреагировал Яков на уже не первое подобное высказывание Райтера.

— Да я уже сказал ему! Но мне не жалко и повторить. Ваня! Слышишь меня? Так вот — спасибо тебе, дорогой, что мой главный орган все еще работает!

Я услышал неразборчивое бормотание Ивана с дальнего конца палаты. Кажется, он матерился и уже не рад, что вместе с остальными спас еще и Райтера.

В который раз отметил про себя, что нам крупно повезло и каждый это везение переживал по-своему. В основном все погрузились в себя и держали воспоминания о событиях двухнедельной давности внутри. Но с Мишей как будто ничего не произошло. Он вел себя, как и прежде, даже, наверное, еще более развязнее. Не смотря на серьезные ожоги, пробитые конечности и несколько переломов — он все равно продолжал радоваться каждому моменту. С него стоило брать пример.

Когда я очнулся в отдельной палате, то сразу же задал Бергему вопрос о своей команде. Доктор успокоил меня, сообщив, что все живы, только немного потрепаны и находятся в общей палате на другом уровне.

— Александер, переведите меня к моим парням, я должен быть с ними.

— Но, Кристофер, вы только что очнулись, там вам не удастся быстро восстановиться! Ведь вам досталось больше всего. Вы пребывали в коме два дня. После выхода из нее, вам провели операцию на лицевых костях и черепе. Латали порванное легкое, сращивали ребра. И это я уже не говорю о сильнейших ожогах нижней части тела! В том числе и… Гм. Полового члена тоже, да. Восстанавливали все долго.

Я отмахнулся:

— Бергем, самое главное, что я жив, скоро вернусь в строй и мои ребята тоже. Остальное не важно.

Бергем театрально вздохнул и через неполный час я уже общался со своими парнями. Встречали меня бурными овациями, свистом и криками. Даже Яков сдержанно хлопал, улыбаясь. В палате поднялся такой гам, что роботы-сиделки вкололи всем по дозе успокоительного.

Язык немного заплетался, слова получались растянутыми, но способность соображать осталась.

— Иван, — я приподнялся на койке и взглянул мутными глазами в его сторону, — Иван, расскажи, как все произошло.

Сил держать тело на весу больше не осталось, и я откинулся на подушку. Очнулся после нескольких часов отличного сна. В памяти остались только первые слова Ивана: «Вижу я, значит, лупить он тебя стал…».

В палате все еще висела тишина, поэтому решил дождаться пока все проснуться.

— Долбаный ты робот! Меня наш здоровяк от смерти спас, поэтому это кощунство столько спать! Еще раз ты так сделаешь я разворочу все твое нутро и сделаю тебе сипуку!

Ну, Райтер всех разбудит, можно не сомневаться.

— Вообще-то, правильно — «сэппуку», — отреагировал Саид. — И сэппуку, или харакири, самурай всегда делал сам.

— Ну, вообще-то, не всегда, — решил поправить Яков. — Есть моменты, когда…