Твари в бархатных одеждах
Шрифт:
– Могу ли я просить, чтобы мне, презренному и недостойному, разрешили пройти? Я спешу по важному делу.
Троица рассмеялась, и катаец обреченно вздохнул.
– Нам здесь такие, как ты, не нужны, - заявила женщина.
– Придворная мразь!
– Паразит!
– Желтомордая собака.
Крюк рассек туман перед его лицом. Ч'инг поймал железяку между ладонями, остановив ее в дюйме от своего носа.
– Он двигается, как кролик,- заметил кто-то.
Катаец разжал руки, и крюк исчез.
К Ч'ингу метнулся кинжал, но слуга Циен-Цина отбил его ладонью. Оружие ударилось о стену.
Вокруг них клубился
Диен Ч'инг согнул одну ногу в колене и раскинул руки в стороны, используя стиль «журавля».
– Он полоумный, - сказала женщина.
Катаец подпрыгнул и ударил ногой в том направлении, откуда шел голос. Женщина рухнула, лишившись сознания.
Ч'инг пошатнулся, приземлившись на неровную булыжную мостовую, но тут же восстановил равновесие.
– Ты это видел?
– Что ты сделал с Ханни?
– Узкоглазая свинья!
«Крюки» попытались обойти его, но катаец все время поворачивался, не пропуская ни одного из них за спину.
Наконец игра ему надоела.
К бандиту, остановившему его, он применил технику «пьяного мастера». Покачиваясь из стороны в сторону, боец из Поднебесной приблизился к громиле и нанес ему удар головой. Бедняга свалился на землю, и катаец наступил ему на лицо, словно пытался потушить горящее масло. Со стороны это выглядело чуть ли не смешно.
С последним из нападавших Диен Ч'инг разделался приемом «спящий кулак». Громко зевнув, он прикрыл рот тыльной стороной ладони и изогнулся назад, словно располагался на отдых в гамаке. Одновременно его локоть врезался «крюку» в грудную клетку, сломав несколько ребер. Мужчина зашелся кашлем и упал. Резко крутанувшись на месте, катаец свернул ему шею.
Двое из его противников были мертвы, третий валялся в беспамятстве. Ч'инг пощадил женщину, отдавая дань традициям Империи, где по каким-то неведомым причинам считалось неприличным убивать особ женского пола. Строго говоря, это никого не останавливало. Тварь, например…
Стоя над поверженными врагами, Ч'инг услышал аплодисменты.
Из тумана, хлопая в ладоши, выскользнуло обезьяноподобное создание.
Ч'инг поклонился. Он узнал Респиги.
– Мой хозяин шлет тебе наилучшие пожелания, житель Поднебесной.
– Я принимаю их с благодарностью.
– Он сейчас занят…
Из-за реки донесся шум. Языки пламени охватили большое здание, превратив его в костер. Впрочем, зарево пожара виднелось во многих местах. Вдалеке кричали люди.
– …однако хозяин велел мне проводить тебя в трактир «Матиас II». Я здесь представляю его интересы.
Ч'инг развел руками.
– У всех нас один интерес, Респиги. Прославление Владыки Циен-Цина.
– Тзинча.
– Как тебе будет угодно. Имена не имеют значения. В конечном счете, все мы служим одной цели.
Респиги хихикнул.
4
Приняв приглашение де ла Ружьера, Йоганн ломал голову над проблемой, как обставить все таким
Однако теперь барон понимал, что обязательно должен появиться на званом ужине у бретонского посла. Он точно знал, что там намечается что-то странное, что-то не укладывающееся в рамки обычного светского раута.
Днем Йоганн встретился с Леосом фон Либевицем, пребывающим в столь хорошем настроении, что это настораживало. Как выяснилось, виконт и его сестра тоже были включены в список приглашенных. Леос предложил Йоганну место в своей карете, и барон, не церемонясь, согласился.
Фон Мекленбергу делалось не по себе при мысли, что сдержанный, невозмутимый и начисто лишенный чувства юмора виконт был способен на доброжелательность только в те дни, когда проливал чью-нибудь кровь. Перед тем как уйти, молодой человек похлопал Йоганна по плечу и пожал ему руку. Барону показалось, что Леос затянул физический контакт на пару мгновений дольше, чем требовалось. За глаза о виконте рассказывали всякие истории… Истории, объяснявшие, почему он отверг привлекательную Клотильду Аверхеймскую в качестве супруги и даже временной любовницы…
Де ла Ружьер покинул дворец, чтобы завершить приготовления к празднику, поэтому Йоганн принялся выяснять, кто будет за столом, через третьих лиц. В итоге барону пришлось засвидетельствовать свое почтение графине Эммануэль и провести в ее обществе гораздо больше времени, чем ему хотелось.
Графиня действительно была непревзойденной красавицей, однако столь поглощенной собой, что барон находил ее одной из самых скучных женщин на свете. Когда он вошел, светскую львицу окружала толпа непривлекательных служанок. Дама решала сложную задачу: ей предстояло выбрать один из семи помпезных, богато украшенных и почти непристойных бальных нарядов. Графиня донимала расспросами дворецкого Множкина, требуя, чтобы тот высказал свое авторитетное мнение. Завидев барона, бедняга облегченно вздохнул и поспешно отказался от своих почетных обязанностей в пользу старшего по званию. Эммануэль переключила внимание на Йоганна, и барону пришлось сидеть в ее комнате, пока графиня суетилась за ширмой, примеряя по очереди каждое из семи платьев. С тактом прирожденного лакея Множкин исчез, предоставив аристократов самим себе.
Графиня щебетала без умолку. Йоганн узнал, что званый вечер почтит своим присутствием наследный принц Люйтпольд. Обещали прийти Микаэль Хассельштейн, китайский посол Диен Ч'инг, великий князь Хергард фон Тассенинк. Ждали также маркизу Сидонию из Мариенбурга. Эммануэль не преминула заметить, что бретонцу следует проявить осторожность, рассаживая гостей, поскольку год назад Леос убил мужа маркизы на поединке чести. Йоганн подумал, что графине следовало бы посмотреть, как ее брат расправляется со своими противниками, а потом рассуждать о делах чести.