Твари в пути
Шрифт:
Каторжники кашляли, затравленно озирались, спотыкались в темноте, но упрямо продолжали идти вперед. Ни одного намека на колдовской фонарь здесь не было. Кругом лишь кирпич — под ногами, глухо замостивший стены и своды. И никаких ответвлений — просто длинный, идущий под уклоном кирпичный путь.
Взрыв сернистого газа обрушил не только прямой путь на поверхность, завал перекрыл также одну из выработок и узкий тоннель, по которому на подвесной платформе куда-то вглубь подземелий отправляли тела мертвых каторжников. Единственным оставшимся не заваленным проходом оказался неширокий тоннель, походящий на дымоход.
Идти туда совершенно не хотелось, но выбора не оставалось — не возвращаться же, в самом деле, в выработки. Поэтому после нескольких неудачных попыток разобрать завал — джинн при этом демонстративно сложил руки на груди и принялся недовольно грызть голубую губу — было решено искать выход на поверхность и надеяться, что великий визирь был достаточно мудр и предусмотрителен, чтобы соединить свою подземную сеть по добыче серы с поверхностью не только одной пуповиной.
Ильдиар и его товарищи по несчастью как могли вооружились, после чего направились вглубь темного тоннеля — с ними двинулись еще полторы дюжины каторжников, несмотря на страх и непонимание происходящего выбравшихся в зал Дневной Нормы из штреков.
— Что это за тоннель? — спросил Ильдиар, но ни Аэрха, ни джинн не знали ответа. Куда-либо, кроме выработок, их не пускали.
— Рано или поздно мы куда-то да выйдем, — веско заметил Джан.
— Я вот только надеюсь, что мы не выйдем к серному озеру, — мрачно пробормотал Хвали.
— А я, что мы не встретим…
— Тише… вы слышите? — Ильдиар остановился и поднял руку, призывая спутников к тишине, но каторжники продолжали бубнить и стонать.
— Тише! — снова велел Ильдиар, но никакой реакции не последовало.
— Айеш-ти ну х» алсамту! — прикрикнул Аэрха, и каторжники испуганно замерли.
Тишина возродилась не сразу. Эхо угасло, и лишь тогда беглецы смогли различить мерный рокот, раздающийся совсем близко. Там как будто раз за разом открывали и закрывали огромные, невероятно скрипучие двери, и при этом в едином порыве на каменную породу опускались десятки кирок.
— Еще одна выработка? — негромко проговорил Ильдиар.
Хвали покачал головой.
— Я не могу не узнать эти звуки… — прошептал он. — Шестерни… Там работают какие-то механизмы.
— Что будем делать? — спросил Джан.
— Глянем, что это за механизмы, разумеется! — хохотнул бергар. Но сейчас его смех был настолько слаб и скован, что лишь нагнал на беглецов еще большего страха. Каторжники попятились.
— Вели им идти тихо и, что бы ни случилось, не паниковать, — сказал Ильдиар. — От этого зависят их жизни.
— Тад» яр бихуду вала д» аи лидхиззеар. Оу альафа.
Судя по всему, каторжники все поняли, и Ильдиар первым направился дальше по тоннелю, за ним шагали гном и герич, следом огромный бергар, а потом уже и прочие рабы; джинн брел в самом конце процессии, недовольно теребя бороду — сейчас он походил на торгаша с ан-харского рынка, который чует подвох в чрезмерно щедром предложении от высокопоставленного покупателя.
Вдали показался свет — все тот же синеватый свет чародейских фонарей. Ильдиар остановился и повернулся к Аэрхе:
— Нет смысла всем идти. Пойдем только мы с Джаном — разведаем все и вернемся. Ждите здесь.
И
Спустя примерно двести шагов уже стало ясно, что тоннель обрывается, и за ним лежит огромное пространство. Свет стал ярче — там горели, судя по всему, десятки чародейских фонарей.
С каждым шагом путники ступали все осторожнее. Чем ближе они подходили, тем труднее становилось дышать. В воздухе невыносимо воняло серой — пришлось натянуть тканевые повязки. И вот они добрались до места, где тоннель обрывался. Осторожно выглянули. На удивление никакой стражи здесь не было. И вскоре стало ясно, почему.
Ильдиар застыл, не в силах пошевелиться, глядя на открывшуюся ему картину.
Это было подземелье невероятных размеров — здесь преспокойно мог бы уместиться гортенский кафедральный собор Хранна-Победоносного. Стены, пол и своды, как в ведущем к нему тоннелю, были выложены темным кирпичом. А в куполообразном потолке чернело множество дыр, через которые, очевидно проходил сернистый газ.
Серы здесь было невероятно много: по углам громоздились ее целые горы. В воздухе висело желтоватое пыльное облако. Но хуже всего было другое. Почти все пространство подземелья занимали собой огромные рокочущие машины с раструбами, над которыми на канатах ползли один за другим кованые короба с битой серой. Стоило какому-то из этих коробов поравняться с раструбом, как кто-то дергал рычаг, короб замирал и переворачивался, высыпая желтый лом в желоб. А дальше в дело шли винты и лезвия, которые перемалывали руду в огромных железных утробах, пока из тонкого горлышка, перекрытого тонким ситом, не проходил серный песок, ссыпающийся в здоровенные стеклянные колбы, которые после этого на цепной платформе переправлялись куда-то прочь из подземелья. Про себя Ильдиар назвал эти жуткие машины — рудорубками.
И этими рудорубками управляли иссушенные, судорожно дергающие конечностями фигуры с остекленевшими глазами и неестественно запрокинутыми набок головами.
Даже сквозь неимоверную вонь серы, пробивался запах гниющей плоти. Ильдиар понял, кого видит едва ли не сразу. Он видел подобное под Восточным Дайканом, видел в кошмарах, терзавших его много дней после.
Мертвецы… поднятые из небытия злобной волей и колдовскими ухищрениями. Они были словно частью машин. И в этом мире их больше ничто не заботило. Казалось, что, кроме нескольких следующих в определенном порядке действий, они ни на что с определенных пор просто не способны. Крутить ручку. Тянуть рычаг переворота коробов. Брести в колесах. Брести, глядя прямо перед собой, без надежды куда-либо когда-нибудь прийти.
Учитывая, что мертвая механика не остановилась ни на миг, а бездушный машинный рокот ничто не нарушало, можно было сделать вывод, что незваных гостей никто не обнаружил. Живых поблизости не наблюдалось, а мертвые каторжники трудились и после смерти.
— Некромантия… — сжав зубы, процедил Ильдиар. — Значит, слухи не врали.
— Черная слава Аберджи, — испуганно кивнул Джан. — Что нам делать, Ильдиар? Их здесь сотни…
Северный паладин поглядел на джинна. Тот весь сморщился, словно высохший финик. Его губы что-то шептали, а в округлившихся глазах плясали искры.