Твари в пути
Шрифт:
«Вообще-то держать путь в бурю — глупо, — думал Джеймс. — Отчего не отсидеться в укрытии?» Но Стрегги Куори-Тин был явно убежден в том, что ему виднее, поэтому продолжал кричать на подчиненных, а подчиненные продолжали носиться, как те алые и желтые листья.
Больше всех суетились полумыши, выполняющие свою черную работу под ногами у хозяев-нейферту. Они собирали последние вещи, тушили и устанавливали в фургонах походные кухни, превращая их в нечто, напоминающее очаги, впрягали терновых коней в повозки и натягивали ткань навесов, при этом невысокий рост вовсе не являлся для них помехой.
Джеймс умостился как мог поудобнее. Он лежал на спине на дне фургона, среди многочисленных мешков и сундуков с гербами семьи Дворн — черной увядшей розой, и глядел, как прямо над ним, меж голых ребер каркаса повозки, проносятся безумные листья.
Фургон
Последняя полумышь спустилась по изнанке полога, обнюхала Джеймса и скрылась в узком дверном проеме. Молодой рыцарь остался в полутьме один, он закрыл глаза и попытался сосредоточиться.
Итак, на том холме, посреди бескрайнего моря тумана, где он видел тающий замок, что-то случилось, и их, что называется, «тепленьких» взяли в плен Красные Шапки. Мерзавцев здесь целый отряд, никак не меньше трех десятков нейферту, которыми заправляет некий наследничек местного монарха. Да уж, здешние длинноносые «красавцы» мало напоминают своих ронстрадских собратьев-гоблинов. И дело тут не только в росте или безумной проворности в бою, и даже не в колдовстве, которым они, несомненно, владеют. Не так уж они просты, раз умудрились схватить не только его, но и сэра Норлингтона. Что ж, старозаветный паладин явно не позволил пленить себя так просто, поэтому и меры предосторожности против него выставлены строжайшие. В то время как Джеймс лежит себе один в фургоне, еще и без присмотра. К слову, без присмотра! А не повод ли это… Куда? В бурю? В одном только плаще нейферту? Без спутников? Нет, пока что ему нельзя просто сбежать, пока он не поймет, как ему освободить сэра Норлинтона из-под той черной ткани, из-за окружающих его мечей и от птиц. А Крысь… касательно его и вовсе ничего не известно. Где он? Лежит, связанный, в одном из подобных фургонов? Или его убили, не посчитав заслуживающим доверия? Это если он вообще попался… Неясно. И еще кое-что, не менее важное… Нейферту где-то прячут их четвертого спутника — маленькое серебряное сердце леди Инельн. Проклятье! Их мерзкие лапы касались его и вообще… страшно подумать, что они с ним могут вытворить! Вывод был не особо утешительным: несмотря ни на что строить планы побега пока еще рано — слишком мало он знает о своих похитителях и совсем ничего о том, как с ними бороться — поединок Норкана и Вернике был слишком показателен, чтобы не воспринять его всерьез… Из всех возможных вариантов действий Джеймсу оставалось лишь продолжать тихо лежать на дне фургона, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, и ждать.
— Шевелись! — размышления молодого рыцаря прервал резкий скрипучий голос. — Из-под ног, отродье!
Рядом просвистела плеть. Раздались глухие удары и вскрики. К фургону Джеймса подошли двое нейферту. Норкан из семьи Дворн заглянул внутрь, проверил сохранность пленника и что-то шепнул, после чего сплетенные из терна стенки зашевелились, из них вырвались живые побеги, которые затем крепко обвились вокруг лодыжек молодого рыцаря, превратившись в подобие кандалов. Острые шипы впились в кожу. Паладин застонал от боли. Заметив это, гоблин прикрикнул на фургон, и хватка побегов ослабла. Шипы не вошли под кожу глубоко — не проступило ни единой капли крови. Было понятно, что убивать или хотя бы ранить его пока не собирались.
Через минуту фургон дрогнул, скрипнул колесами и тронулся с места. Норкан пристально поглядел на пленника, после чего задернул полог, — куда он направился, было неизвестно — это ведь его фургон! Где же он собирался встретить бурю? Неужели будет идти рядом? Зачем? Если даже, Джеймс видел, у возниц места крытые и надежно защищенные от непогоды. Ответы на эти вопросы так же ускользали от молодого рыцаря, как и прочие тайны, связанные с делами нейферту.
Джеймс
Проснувшись в очередной раз, Джеймс перевернулся на бок и только сейчас заметил, что в одном месте в плетении терна на уровне глаз была весьма крупная щель. Молодой рыцарь поспешил очистить ее от налипших листьев и грязи. Теперь он мог следить за тем, что творится снаружи.
Разобрать удалось немногое. Буря стихала. Процессия как раз преодолевала крутой поворот дороги, и Джеймс увидел, что фургоны двигаются один за другим, растянувшись в длинную извилистую колонну, или, как ее называл принц Стрегги Куори-Тин, — «хвост». Снаружи никого не было, даже полумыши, должно быть, нашли себе пристанище под днищами фургонов. Почти ничего из того, что двигалось впереди или же громыхало сзади, Джеймс не мог видеть. Оставалось лишь наслаждаться унылым пейзажем вдоль дороги, по которой его везли.
Вскоре буря затихла совсем. Ветер прекратил дуть, листья опали. Бледное, будто не меньше других опасающееся Красных Шапок, солнце, опасливо выглядывающее из-под набухших туч, намекало на то, что на дворе какое-никакое, а утро. Хотя утро ли? Джеймс никак не мог взять в толк, и для него на Терновых Холмах было всего два времени суток: тусклый безрадостный полдень и кромешная жуткая ночь.
После окончания бури ехали долго. Дорога шла через уже привычные взору заросшие терновником холмы, на вершинах которых стояли неизменные могильные камни. Некоторое время Джеймс боролся со скукой, считая их, но камни все появлялись и появлялись, и вскоре он сбился со счета. Тогда паладин принялся строить планы побега, но ничего путного в голову не шло, лишь боль каждый раз сдавливала виски, стоило ему только начать думать в этом направлении.
— Мастер Джеймс, мастер Джеймс…
Молодой рыцарь вздрогнул. Нейферту не было рядом. Шепот раздавался откуда-то снизу, из-под днища фургона. Нет, он уже сзади, маленькие лапы царапают полог.
— Тише, тише, не подавайте виду. Это я, Крысь. Проедусь немного с вами.
Хвостатое существо проскользнуло внутрь фургона и уселось напротив лица Джеймса, на огромный мешок с гербом семьи Дворн.
— Крысь?! — удивился Джеймс, привстав на локте. — Тебя разве не держат в плену?
— Нет. Вас, кстати, тоже. А эти лозы вокруг ног, чтобы вы невзначай не затерялись по дороге, только и всего. Ведь как можно держать в плену то, что считается вещью? Вы же не станете пленять свой камзол или, к примеру, сажать в темницу мешок со съедобными припасами.
— Но тебя-то они отпустили! А я и носа не смею отсюда высунуть.
— Это оттого, что вы и есть тот самый пресловутый мешок, я бы даже сказал — бурдюк… да-да, с кровью, — усатый широко улыбнулся, отметив собственное удачное сравнение. — А вот Крысь — просто застежка на камзоле. Хе-хе. Пришлось доказать свою полезность и завоевать доверие у господ нейферту. Не так уж это и трудно для такого нужного и полезного существа, как Крысь. А вы тем временем только и делали, что нарывались на неприятности.
— Мерзавец, ты нас предал, лишь только запахло жареным! — Кулаки паладина сжались от негодования. Джеймс подумал, интересно, успеет ли предатель улизнуть, если резко выбросить вперед руку и схватить его за горло? Придушить его точно труда не составит.
— Жареным? — Крысь надул свои крысиные губы — он не понимал. — Вы точно не бредите? Кормят здесь один раз в сутки, перед сном, и вряд ли кто-то станет портить столь скудную пищу жаркой — в печах пекут, а не жарят… Вас еще не кормили? Что ж, скоро покормят… Нет-нет, даже не думайте причинять вред Крысю. — Маленький негодяй будто прочитал мысли Джеймса. — С вашей стороны это будет совсем не благоразумно, ведь без помощи Крыся вам нипочем отсюда не выбраться. А у него есть план спасения, и вскоре он его осуществит. И, прошу заметить, сделает это совершенно бескорыстно и не ожидая награды, исходя лишь из собственного чувства человеколюбия. Потому как несчастный Крысь полюбил вас всем своим сердцем, и посему готов стерпеть все, даже низкие подозрения и откровенную клевету…