Твердая земля
Шрифт:
Эти слова почему-то напомнили мне о трюке с зеркалом. Всё-таки разум мой был не так уж плох, как считал мой приятель.
— Бегом в порт! — воскликнула я. — У меня есть дело для Хуанито.
— Для Хуанито?
Я не ответила, а помчалась по улице в сторону моря, словно у меня горели пятки.
Наш юнга, которому шел двенадцатый год, превращался в сильного и привлекательного юношу. Он терпеливо дожидался нашего возвращения к шлюпке, сидя на последних тюках с табачной крошкой, которые следовало отвезти на корабль. Увидев, как я мчусь к нему во всю прыть, он тут же вскочил на ноги и схватился рукой
— Спокойно, Хуанито, ничего не случилось, — сказала я.
— А почему ты бежишь?
— Сделай мне одолжение.
— Конечно, — твердо ответил он. — Говори.
— Ты никому не должен рассказывать о том, что я тебя сейчас попрошу.
— Даю слово.
— Если проболтаешься, юнга, — добавил Родриго, согнувшись, чтобы отдышаться, — я с тебя шкуру спущу.
Хуанито и Николасито очень уважали Родриго, думаю, из-за его грубоватого обращения, он вечно их бранил.
— Я ничего не скажу, — с опаской повторил мальчишка.
— Хочу, чтобы ты вернулся в мастерскую плотника и сказал нашему эмиссару, чтобы отнес Бенкосу мое послание, — велела я. — А сообщение такое: капитан попал в переделку, и ради его блага я прошу Бенкоса помочь мне, чтобы его уши в Картахене стали моими. Понял?
— Да, но что он должен узнать?
— Про братьев Курво, Хуанито. Я хочу знать о них всё, особенно то, что они скрывают: их секреты, пороки, стремления и незаконные дела. Хочу знать то, что они ни за что в жизни не хотят открыть.
— Ясно. Иду в мастерскую.
— Погоди! Еще кое-что. Король Бенкос должен хранить это в секрете. Эти сведения могу узнать только я. Никто больше, понятно? Ни капитан, ни матушка. А теперь иди. Беги быстрее в мастерскую и поскорее возвращайся.
Юнга бросился бежать, а отдышавшийся Родриго бросил на меня суровый взгляд.
— То, что ты делаешь, — пробурчал он, — это такое безрассудство, что мне кажется, будто ты выжил из ума. Это опасная игра, Мартин, более того, ты останешься в долгу перед Бенкосом Бьохо, королем изгоев.
— По счастью, я не нуждаюсь в твоих советах, — язвительно ответила я. Хотя в глубине души знала, что он прав, я и сама говорила себе то же самое. Но всё равно я должна была рискнуть, что же касается обязательств перед королем Бенкосом, то это была небольшая цена за то огромное одолжение, которое он сделал бы мне, если согласится. Слухов, гуляющих на рынке, мне не хватало для того, что я собиралась предпринять.
В Санта-Марту мы вернулись в печали. Матушка огорчилась, узнав новости про наше имущество. В последующие дни она обдумывала, не купить ли новый дом, не хуже нашего, где-нибудь в другом месте на Карибах, чтобы перевезти туда бордель и лавку. Она сказала, что устала бороться с Мельхором и склонялась к тому, что лучше прекратить выплачивать ему причитающееся, и пусть мерзавец заявится к альгвасилам и потребует реквизировать собственность.
Она бы так и поступила, если бы это не означало также, что ее любимого Эстебана могут отправить на галеры. Несмотря на охватившее весь дом уныние, отец оправился и восстановил способность рассуждать здраво. Он сказал, что не помнит, как вышел из гасиенды Мельхора, и пришел в себя лишь рядом со мной, на дороге у зарослей тростника. Словно он задремал, объяснил он матушке, которая не открыла рта, но на ее
Однажды вечером, через несколько дней после возвращения из Картахены, послышался стук в парадную дверь, я вышла из своей комнаты и направилась к крыльцу, чтобы узнать, кто явился в столь поздний час. Наверняка какой-нибудь заблудившийся моряк, который не может найти вход в бордель, решила я.
Но это оказался не моряк. Приоткрыв дверь, я уже хотела что-то сказать, но столкнулась лицом к лицу с негром в рванине и со сломанным носом, который обычно передавал капитану сообщения от короля Бенкоса. Это могло означать лишь одно: Бенкос находится неподалеку от Санта-Марты, и беглый раб воспользовался темнотой, чтобы проникнуть в город и передать отцу приглашение. Курьер как всегда пришел безоружным и с непокрытой головой, он поднес руку ко лбу в качестве тайного знака, хотя в этом и не было необходимости.
Я открыла дверь, чтобы позволить ему войти, но он приблизился и прошептал:
— Попозже идите к реке Мансанарес по дороге к садам. Там вас ждет полный отчет о вашем дельце.
Он говорил так быстро и тихо, что я не была уверена в том, что он сказал, но он уже проскользнул в большую гостиную. Не придя в себя от удивления, я закрыла дверь и вернулась в дом, где он разговаривал с отцом, уже успевшим натянуть на голову ночной колпак. Он извинился перед отцом за то, что король Бенкос немного приболел и не сможет пригласить его в свое поселение. Я призадумалась о том, как выбраться из дома незамеченной.
Когда беглый раб удалился, снова растворившись в ночи, отец вернулся к себе, а матушка направилась в бордель, чтобы провести некоторое время с девушками и клиентами. Я не знала, что делать. Я колебалась — улизнуть незаметно или придумать какой-нибудь предлог для матушки, но чтобы добраться по джунглям до реки, мне был необходим конь, так что не оставалось другого выхода, как поговорить с ней. Я пошла в бордель, поприветствовала музыкантов и попросила у матушки дозволения выйти. Я лишь хочу немного прогуляться верхом по окрестностям города, объяснила я, пытаясь не смотреть ей в глаза. Её весьма удивила моя просьба, и хотя я и решила, что она мне не поверила, матушка не стала мне препятствовать, но только лишь велела взять оружие и двух молодых псов, Фулано и Мирона, которые вместе со скакуном, мулом, обезьянкой и двумя живущими в борделе попугаями составляли все увеличивающееся поголовье домашних животных.
И вот я с Фулано, Мироном и Альфаной выехала на улицу и направилась к Мансанаресу, по дороге к садам. К счастью, в последнюю минуту я позаботилась о том, чтобы захватить из лавки хороший факел и хоть немного осветить темную тропу, накрытую густым куполом спутанных ветвей, через который не проникал ни свет луны, ни звезд. Я слышала близкое журчание воды, и вдруг из ниоткуда возникло несколько фигур, преградивших мне путь.
— Мартин!
Это был голос Сандо, младшего сына Бенкоса, мы познакомились, когда его взяли в заложники во время нашей первой встречи с беглыми рабами в Таганге.