Тверской Баскак. Том Третий
Шрифт:
— Вишь обрадовался как, даже забыл!
Усевшись в кресло, он продолжает без умолку болтать, и я с радушной улыбкой слушаю его в пол-уха ровно до тех пор, пока он не упоминает свою младшую сестру Евпраксию, а потом между делом, что негоже в моем-то возрасте бобылем ходить.
«Да вы что сговорились сегодня что ли?!» — Я чуть не восклицаю это вслух и с обреченностью даю себе клятву в будущем относиться к словам Иргиль более серьезно.
Часть 1
Глава 5
Первое октября 1245 года
На плацу перед
Я стою перед строем и поздравляю всех с наступлением нового учебного года. Речь моя проста и немногословна. Я кратко желаю всем успехов, а в основном настраиваю великовозрастных балбесов на то, что поблажек никому не будет, независимо чей он сын и из какой семьи вышел.
— Запомните! На время обучения все вы только курсанты, ни титулов, ни званий! Про древность рода и заслуги предков забудьте, и не вспоминайте до самого выпуска. Кто не хочет, тот может не тратить ни свое, ни наше время и отправляться к маменьке на печь прямо сейчас!
Несмотря на то, что сегодня здесь на плацу не только курсанты, но и их родители, и просто сторонние зеваки, говорю специально жестко, чтобы дошло до всех.
Это все, потому что с прошлого года у меня кардинально изменился состав учащихся. Если первый набор был полностью на моем содержании и включал в основном детей моих крестьян, осиливших грамоту в начальной школе отца Геронтия, то второй уже наполовину состоял из отпрысков купеческих и ремесленных родов. В нынешнем же наборе по большей части дети бояр, а вон тот длинный в первом ряду вообще сын Старицкого князя.
Такую неожиданную известность мое учебное заведение получило совершенно случайно. Еще при взятии Дерпта в епископском замке среди прочей добычи в одном из сундуков я нашел три толстых рукописных фолианта на арабском языке. Вероятно, кто-то из крестоносных предков епископа вывез их из Иерусалима, а сам герр Герман даже не знал о чем эти книги и держал их только из-за дорогой, украшенной золотом обложки. Благодаря моему дару я сходу прочел название и был несказанно удивлен. Согласитесь, меньше всего ожидаешь найти в глухой Эстляндии три тома сравнительных жизнеописаний Плутарха, да еще на арабском. Привезя эти книги в Тверь, я взял в привычку при каждом удобном случае надиктовывать писарю страницу другую. С моим даром это было совсем не трудно. В общем за два года перевели и переписали практически все три тома.
Прямо скажу, это была большая удача и не только потому, что первые переводы этих книг появятся на Руси лишь через пятьсот лет. Это конечно тоже, но в первую очередь я как учитель увидел в них просто учебник. Ведь я взялся преподавать историю и географию в своем училище, а времени у меня ни на что не хватало. Случалось, меня месяцами не было в городе, а учебный процесс ведь не останавливался. Эту проблему я решил просто и без затей. Если я не приходил на урок, то поставленный мною директор училища отец Михаил выдавал копию книги старосте класса, и тот читал ее остальным ученикам.
В нашем времени легко представить, что на таком уроке будет твориться полный бардак, но то в нашем, а здесь у неизбалованных информацией детей эти книги вызывали благоговейный трепет.
Плутарх был хорош еще и тем, что поднимал вопросы морали, этики и долга, что ложилось приятным бонусом в дело воспитания курсантов. В общем, так по большой части и происходило обучения, а в те дни, когда я сам вел урок, мы разбирали все, что они не поняли из прочитанного. Плюс, я показывал им на весьма приближенно нарисованной мною карте, где происходили все эти события.
Так, за два года мои воспитанники дочитались до того, что некоторые из учеников помнили наизусть целые страницы. И прошлой зимой во время очередного сбора палаты князей и государственной думы мне пришло в голову устроить депутатам развлечение, а заодно и прорекламировать свое учебное заведение.
Кадет Горазд Мышата прочел депутатам думы наизусть отрывок из сравнения Александра и Цезаря. Сказать, что это произвело впечатление — это ничего не сказать. Депутаты слушали про совершенно незнакомых им полководцев с таким же интересом и вниманием, как и ученики в школе. Хотя чему удивляться, по уровню знаний о чем-то за пределами их маленького мирка они мало чем отличаются.
Думаю, больше всего их поразило то, что парень не нес ту непонятную хрень на греческом, какую они часто слышат на воскресной проповеди и ассоциируют с ученостью, а рассказывал им об интересных событиях и мыслях, вполне схожих с их собственными, на обычном русском языке.
Впечатлений и пересудов потом было настолько много, что князья даже приревновали слегка, мол почему сперва им сие действо не показали. Но это не суть, главное, что школа моя в одночасье прославилась не только в Твери, но и далеко за ее пределами.
Мне даже немного смешно стало. Никто толком не разбирался чему там, собственно, учат, но благодаря одному случаю сложилось определенное мнение — мол заведение сие полезное, и полученные в нем знания благородному недорослю обязательно пригодятся.
И вот результат! В этом году желающих пристроить своих отпрысков было больше, чем имеющихся мест. На двадцать одно место набралось свыше сорока соискателей, пришлось даже вводить вступительное собеседование и отсеивать самых бестолковых. Стоимость обучения тоже возросла, и такой халявы для крестьянских детей как в год открытия школы уж точно больше никогда не предвидится. Правда, для талантливых детей из бедных семей я сохранил пять «бюджетных» мест. В первую очередь для выпускников воскресной школы отца Геронтия.
Закончив свою речь, отхожу в сторону, давая место отцу Михаилу. Пока директор школы говорит, провожу взглядом по линии выстроенных курсантов. Если построения второго и третьего года обучения стоят ровными прямоугольниками, то вновь поступившие скорее подобием на четкую геометрическую фигуру.
«Ну ничего, — мысленно усмехаюсь и перевожу взгляд на учительский состав, — эти вас быстро всему научат!»
Мое настроение понятно, потому как первыми в учительском ряду стоят Калида и Куранбаса. Военная подготовка занимает ведущее место в обучении, а выпускники школы, пожелавшие вступить в армию, получают чин прапорщика, то бишь командира отделения.