Твое чужое тело

Чеп Инна

Альфа вернулась в коридор. Третий за это время стащил тела в две кучи: около десятка — нападающие, один шаррах и двое охранников-элюдей — условно "свои".

Пятая подошла к стоявшему над кучей оружия капитану.

— Взрыв направленный, сила по шкале Гртхр — 6–6,5, использовался нинокайский глинопластид с детонатором. Так же в комнате есть антиударные щиты, но маловероятно, что за ними кто-то прятался: следов присутствия в комнате разумных существ после взрыва не обнаружено. Предполагаемая цель диверсии: похищение важного гостя. Однако эта цель опровергается тем, что…

— Достаточно, — резко прервал ее капитан. Сердце его немного изменило ритм, он с раздражением ткнул ствол ружья,

отправляя его в общую кучу.

Изрешеченная дверь номера Ридара весела на одной петле. В дверном проеме появился шаррах, начальник охраны гостя.

— Думаю, все понятно, — обращаясь уже исключительно к новому лицу, проговорил Пай, не моргая. — Уважаемого Ридара хотели или похитить, или убить. Скорее первое.

Шаррах молчал.

— А вы говорили, элюди из спецслужб будут лишние! — внимательно разглядывая трупы, произнес капитан многозначительно и почесал нос. Шаррах тоже посмотрел на мертвецов — но на тех, которых нанимал он.

— За все платят кровь, — произнес он почти без акцента и скрылся в номере.

Через пару минут подоспела дополнительная охрана и служба безопасности отеля. Элюди в серой форме развили бурную деятельность, пытаясь разобраться в том, что произошло.

Ридар по чистой случайности отделался испугом и порезом на правой руке. Во время взрыва он как раз ушел в противоположный конец спальни и открывал дверь в ванную комнату. А вот его секретаря, молоденького шарраха с черным волосяным покровом, разнесло на куски. К несчастью, молодой гуманоид во время взрыва находился у самой стены, копаясь в настройках голограммы, чтобы поменять морской пейзаж на более привычный глазу. Желание услужить начальству в этот раз привело его к смерти. Еще один шаррах был мертв и один из личной свиты гостя был ранен.

Капитан потоптался то там, то тут, шепнул что-то Третьему, согласно закивал на вопрос одного из элюдей в форме.

— Пойдем, — в какой-то момент Пай подхватил Пятую под локоть и потащил к лестнице. — Нам лучше уйти, пока планетарные безопасники не приехали.

Альфа послушно зашагала рядом, и ее руку отпустили.

Они спустились на свой этаж. Третий остался нести дежурство. Гузель и Одиннадцатая еще не вернулись.

— Быстро соберись, сходи куда-нибудь на ночь. Вернешься завтра утром — к этому времени Совет утрясет эту заварушку. Но до утра симбионтов в отеле быть не должно. Поняла?

— А Альфа-114-3?

— Должен спуститься с минуты на минуту. Собирайся! Живее!

Она собралась за полторы минуты. Пай вообще посетил свой номер на сорок семь секунд — вошел, взял что-то со стола, вышел. На лестнице они разминулись: альфа пошла вниз, куратор — наверх. Пятая слышала, как по шершавым ступенькам навстречу Паю шагает Третий. Ее посетила мысль дождаться альфу. Но симбионты не работают в парах, и она ускорила шаг. Ей действительно стоило убраться отсюда поскорее.

Симбионты — секретная разработка. Официально о них никому неизвестно. Хотя несколько лет назад после одной провальной операции ходила молва, что ученые Зеенской Федерации разработали технологию созданию разумных биороботов. Совету удалось замять эти слухи, хоть и с трудом. Создание псевдоплоти давно не было проблемой для эголюдей, но вопрос, как наделить эту плоть разумом, оставался открытым до сих пор. Может, оно и к лучшему.

После стремительного спуска по лестнице в груди опять заворочалось ядро. Боли не было, но стало ясно, что для раны физические упражнения альфы не прошли даром. Не зря клинки дзэртанцев одни расы считали проклятыми, другие отравленными, а иные вообще именовали "собирателями душ". Пятая души не имела, только синюю тварь в груди. Она пересекла несколько служебных коридоров — люди метались в панике и на нее внимание

не особо обращали — и покинула отель через запасной выход.

Отойдя на приличное расстояние, альфа стала искать взглядом место, где смогла бы поесть. Организму требовалось восполнить потери. Даже сидящей в ее груди твари надо было питаться. Альфа никогда не задумывалась, как ядро получает пищу, но, вероятнее всего, через ее кровь. Не зря же оно так жадно присосалось к ее сердцу.

Звук. Он ударил ее неожиданно резко. Перед глазами все вдруг поплыло, но всего лишь на секунду. Через мгновение мозг заработал в прежнем режиме.

Этот звук она знала. Тот был другой тональности — но из того же инструмента, слух альфы не мог ей солгать. Этот звук был вшит ей под кожу, вложен в голову, приклеен к каждому нейрону ее тела.

Она умерла и воскресла под этот звук.

Симбионт повернула направо, уходя с улицу на маленькую улочку. Налево, направо, повернуть…

Мелодия звучала все ближе.

Шаг.

"Ты — машина."

Шаг.

"Смысл жизни симбионта — служить на благо Родины, выполняя поручения Совета."

Шаг.

"У тебя не может быть чувств."

Звук гремел в ушах, заставляя сердце сбиваться с привычного ритма.

В тени поросшего мхом тридцатиэтажного дома танцевала девочка. Босые пятки сверкали в свете искусственного светила: метрах в ста над землей парил аэрофонарь, освещавший этот участок земли. Девчонка то скрывалась во мраке, то, кружась, появлялась на свету, и тогда ее нехитрые украшения — медные цепочки, обвивающие талию, ноги и руки, тускло блестели. В паре шагов от нее прямо на земле сидела старуха в коротком оранжевом платье и бренчала на большом круглом инструменте. С одной стороны на нем были натянуты струны, с другой — нечто эластичное, звучное. Альфа медленными, осторожными шагами подкрадывалась к странным гуманоидам, пытаясь рассмотреть действие как можно подробнее. Старуха то перебирала струны, то ритмично била по обратной стороне инструмента, и тогда девчонка убыстряла пляс, высоко подбрасывая колени. Обе они были заняты музыкой, и на окружающих не обращали никакого внимания. Прошел в дом молодой нинокайец с продуктовой корзинкой на колесах, заполненной доверху, вышла мать с ребенком на прогулку, прислушалась, что-то недовольно пробурчала и повела маленькую дочь "подальше от этого балагана". Хлопнуло, закрываясь, окно на первом этаже, на третьем опустилась белая преграда, замигал значок звукоизоляции.

Альфа же подошла ближе.

Музыка резко оборвалась. Старуха обернулась, увидела зрительницу — и зашипела совершенно по-змеиному.

— Ни надо, момо! — кинулась к ним девчонка, села у ног бабки, взяла ее за руку. Со страхом посмотрела на альфу.

Лицо у подростка было человеческое. Нос, рот, два глаза. Из-под яркого платка торчали две короткие темные косы. Только руки ее располагались странно: одна "смотрела", как и положено, вперед, а вот другая была вывернута назад. Словно дети кукле оторвали руку, а пришили неправильно, наоборот. У старухи же вообще рук было четыре штуки, две лежали на инструменте — их держала девочка-танцовщица, две, повернутые к альфе локтями, что-то искали в задних карманах платья.

— Кто вы? — спросила альфа. Бабка опять зашипела. Девчонка погладила ее по ладони, успокаивая, торопливо пояснила:

— Мы проклятое звездами, вымершее племя. И, — она со слезами посмотрела на свой локоть, — вырождающееся.

Альфа показала на инструмент.

— Что это?

Девчонка тронула струну, та жалобно заскулила.

— Это таки-ока-но. Ритуальный Ш-ше — шассс. Когда-то его звуки лечили телесные и душевные болезни, заставляли людей плакать и смеяться, забыть о боли. Теперь в нем нет прежней силы.