Твое имя
Шрифт:
Сестры Бьярна окружили ее все вместе. Они, похоже, нервничали не меньше самой Мары и оттого хихикали не переставая. Но Мара чувствовала, что они вовсе не пытаются задеть ее своим смехом, просто волнуются. В конце концов старшая шепнула ей на ухо:
— Ты не переживай, мы тебя всему научим! А то Миха такой неотесанный бывает, ему доверять нельзя.
Она пожала ладонь Мары и заговорщически улыбнулась.
Мама Бьярна обняла ее за плечи.
— Я рада, что у меня появилась еще одна дочь, — сказала она.
Маре хотелось
На Вседержителя она даже боялась смотреть. Это ведь он — главный человек в стране. От его решений зависит буквально все! Если он сейчас отвергнет Мару, то остальным придется только смириться.
Семья расступилась, пропуская его вперед. Мара робко подняла глаза на отца Бьярна. Статью и внешностью Бьярн удивительно походил на Вседержителя, только лицо правителя избороздили морщины, у губ залегла жесткая складка, а годы добавили пряди седины в некогда темные волосы. Взгляд его был серьезен и внимателен.
Мара вцепилась в ладонь Бьярна, и тот в ответ легонько ее пожал: «Я рядом».
И вдруг лицо правителя разгладилось, стало светлым и мягким.
— Кто это здесь у нас боится? Что за маленький зайчонок?
Мару только один человек на свете называл зайчонком — ее учитель, профессор Вигге. Она невольно улыбнулась в ответ на слова Вседержителя. И вдруг совершенно ясно поняла, что ее будут любить, оберегать и баловать в этой семье.
… Мара очнулась от воспоминаний, когда Бьярн настойчиво потянул ее за руку.
— Птаха, не переживай, все будет хорошо! Ты сдашь вступительные экзамены, я в тебе нисколько не сомневаюсь.
Мара вздохнула. Хотела бы и она не сомневаться.8b1163
— Только подойдем сначала к профессору Вигге… К дедуле…
Долго стояла у бронзового изваяния, не зная, что сказать и нужны ли слова. Если правда по ту сторону жизни и смерти существует светлый мир, в котором правит Всеединый бог, то дедуля видит ее сейчас и гордится своей воспитанницей.
— Я здесь, мой родной. Я больше тебя не подведу, — прошептала она.
Лестница, сложенная из черного мрамора, ведущая к центральному корпусу Академии, уже виднелась впереди, когда Мара снова застыла. Видно, чтобы начать новую жизнь, ей нужно было отпустить тяжелые воспоминания навсегда.
Она вспомнила суд, где присутствовала недолго, но и этого хватило, чтобы на несколько дней выбить ее из колеи. Бьярн винил себя и места не находил, то и дело прикасался губами ко лбу, проверяя, спал ли жар, и гонял Рейвена за настойками.
— Ей просто нужен покой, — не выдержал Рейвен, вызванный к спящей Маре десятый раз за ночь. — Она должна отдохнуть пару дней. Давай я лучше тебе успокоительную настойку сделаю, посмотри, какой ты дерганый!
— Это моя вина! — прошипел Бьярн сквозь зубы, опасаясь разбудить Мару. — Надо было убедить ее не ходить на суд.
Он действительно пытался ее отговорить, сказав, что одного
— Убедить нашу упрямицу Мару? — усмехнулся Рейвен. — Боюсь, это никому не под силу.
Так и получилось, что Мара оказалась в ложе, затянутой тонкой сеткой, которая не мешала видеть и слышать происходящее, но ее видеть никто не мог.
Когда ввели Лейраса, Мара сначала даже не поняла, что это он — настолько обезображенным выглядел когда-то красивый человек. Он шел спотыкаясь, как старик. Кожа на лице полностью слезла, обнажая кровавое месиво, сквозь бинты, обмотавшие руки, проступали гнойные пятна. На безумном лице сверкали белки глаз.
У Мары появилось ощущение, что только теперь она увидела его истинное лицо. Будто вся гниль, вся мерзость, таившаяся внутри, теперь проступила снаружи. В любом случае Лейрас сам обрек себя на бесконечную муку — уверенность в собственной безнаказанности и неуязвимости обернулась против него.
Первым в свидетели призвали Рейвена.
— Вызывается лестат Рейвен, — провозгласил судья, и несмотря на то, что на днях был принят закон о статусе лестатов, признающий их права наравне с людьми, по рядам прокатился неприязненный шепот: «Нечисть! Нечисть!»
Бьярн, который находился тут же, поднялся на ноги.
— Я вижу в этом зале только одну нечисть, — сказал он и указал в сторону Лейраса.
Лейрас то смеялся, то выл, то кидался на прутья клетки, в которую был заключен.
— Убейте меня! — орал он. — Убейте, убейте!
Мара, цепляясь за стену, покинула зал суда. Он заслужил все это, он получил по заслугам, но так тошно стало от этих криков.
— Когда приговор приведут в исполнение? — спросила она Бьярна позже, когда немного пришла в себя после увиденного.
— Уже, — коротко ответил тот. — Сразу после заседания суда.
— Отлично, — выдохнула Мара.
Теперь она могла отпустить и забыть. Хотя бы попробовать это сделать…
…Мара сама не заметила, как оказалась у подножья мраморной лестницы. Пятьдесят пять ступеней, ведущих вверх, символизировали упорный труд и самоотверженность будущих медикусов. Застыла, не в силах сделать шаг. В прошлый раз она так и не решилась и не знала, решится ли сейчас. Достойна ли она такой чести?
— Так, родная моя! — сказал Бьярн, подхватив юную жену на руки. — У нас сегодня дел невпроворот. Найти дом, обустроиться. Купить тебе пару новых теплых платьев — осень на носу! Пообедать, наконец! Так что быстренько сдаешь экзамен — и бежим!
С Марой на руках он встал на первую ступень.
— Мы сделаем это вместе, птаха!
И зашагал вверх, удерживая ее на руках легко, словно перышко.
Бонусный рассказ. Гори, гори ясно…
+++ 1 +++