Твое имя
Шрифт:
Мара не знала, что и думать. Оглянулась на Эрла: глаза у мальчишки, как две медные монетки, вот-вот заплачет. А этот… Это… Неужели правда отец? Как такое возможно?
— Сынок… — мужчина сделал шаг навстречу, но тут же захрипел: Бьярн стиснул ему горло, прижал к стене.
— Не смей его так называть! — прошипел он сквозь зубы.
Мужчина, как ни странно, не пытался вырваться. Даже не пробовал отвести огромную руку от своего горла, только молча смотрел в глаза Бьярна: говорить со сдавленными голосовыми связками он не мог.
— Отпусти,
— Туда ему и дорога!
Эрл всхлипнул и все же разревелся. Он попытался втиснуться между мужчиной и Бьярном, разнять их, развести своими маленькими руками.
— Папа… Бьярн… Папочка… Бьярн, миленький, отпусти его, это папа мой!
Но Бьярн точно не слышал. Лицо его побелело от ярости.
— Ты убил всех этих девушек! Ты охотился за Марой! Ты не заслуживаешь жизни, тварь.
Мара понимала: надо срочно что-то сделать, но потрясение оказалось настолько велико, что она наблюдала за происходящим словно со стороны, а с места сдвинуться не могла.
Мужчина ухватил Бьярна за запястье, пытаясь отвести руку от горла. Сейчас стало понятно, что и его возможности не безграничны: он пытался вздохнуть и не мог.
Эрл пронзительно закричал и бросился к своему игрушечному деревянному мечу, схватил его, ударил по ноге Бьярна, не переставая при этом плакать.
— Отпусти его! Отпусти! Я тебя больше никогда любить не буду, гадкий Бьярн!
Душераздирающая сцена вытолкнула Мару из ступора. Нет, так не должно быть!
— Бьярн, — она мягко коснулась тыльной стороны его ладони, а после попыталась разжать пальцы. — Не надо. Отпусти. Если он виноват, то получит по заслугам. Но давай выслушаем сначала!
И Бьярн послушался, отпустил, хоть это тяжело ему далось. И незваный гость, и хозяин — оба дышали, как после долгой битвы. Не-человек сполз по стене на пол.
— Чудно… — прохрипел он, закашлялся и нескоро сумел продолжить. — Всегда так гостей встречаете?
— Только убийц, — мрачно отозвался Бьярн.
Эрл скользнул мимо него и кинулся на шею мужчины. И тот в ответ обнял ребенка как величайшую драгоценность, как нечто бесценное — утерянное и вновь чудесным образом обретенное, так что сомнений не осталось, он действительно его отец. Черты его лица разгладились, потеряв немного язвительное выражение. Мара видела сейчас только безграничную нежность и любовь.
— Я никого не убивал, — сказал он, когда дыхание выровнялось. — Так что ты, друг мой, едва не отправил на тот свет невинного человека.
— Человека? — хмыкнул Бьярн, хотя теперь и на его лице читалось раскаяние, так что он пытался казаться еще более суровым и «опасным», чем обычно. — Ты явно не…
— Тссс, — мужчина приложил палец к губам и скосил глаза на прижавшегося к нему Эрла. — Кое-кто не в курсе… Я Рейвен, кстати о птичках. Как-то некрасиво убивать гостя, не спросив сначала его имени, вам не кажется?
Мара фыркнула, не сдержавшись. Ну что за человек? Ладно, не-человек! Пытается острить, хотя ситуация далека от веселой.
А
Рейвен сам предложил выход.
— Эрл, сынок, ты ведь знаешь, где работает Мара?
Эрл отстранился и кивнул, не понимая, к чему этот вопрос.
— Добеги и скажи дежурному, что Бьярну плохо, а Мара осталась ухаживать.
— Мне плохо? — прорычал Бьярн.
— А что, тебе хорошо? — невинно парировал Рейвен. — Прости, не понял.
Бьярн только челюсти сжал, понимая, что спорить с этим язвительным мерзавцем себе дороже.
Эрл хлюпнул носом и вытер рукавом мокрые глаза. Перевел хмурый взгляд с Бьярна на отца и обратно.
— Схожу, если только ты, папуля, и ты, Бьярн, пожмете друг другу руки и пообещаете не ссориться, пока меня нет! А то вздумали тут драться, как маленькие!
— А я не дрался, сынок.
Рейвен поднял на Бьярна взгляд кроткой овечки, так что даже Маре захотелось его поколотить. Бьярн молча протянул ладонь, только на скулах играли желваки. И вот две руки — одна обветренная и покрытая мозолями от меча, и другая — узкая, тонкая, такая, которая, кажется, ничего тяжелее пера не держала, — соединились в рукопожатии. Им удалось убедить Эрла, так что он, строго посмотрев на обоих, умчался, прихватив с собой деревянный меч.
Рейвен, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло, вытянув длинные ноги.
— Что же, теперь можем поговорить!
Мара сдерживалась при Эрле, но теперь поняла, что непременно должна сказать какую-нибудь колкость. Что он о себе возомнил?
— Никогда бы не подумала, что у нашего милого мальчика может оказаться такой заносчивый и самовлюбленный отец.
Рейвен поиграл бровями.
— Я тоже очень милый. Правда-правда! Не будь твое сердце занято другим, ты бы уже таяла, как снежинка на солнце.
Бьярн было подался к нему навстречу — лицо не сулило нечисти нечего хорошего, но осознал, что сказал Рейвен, остановился и посмотрел на Мару.
— Сердце занято другим?
Мара не могла не улыбнуться, глядя на его растерянное лицо. И тогда Бьярн догадался, глаза его сделались лучистыми от счастья.
— Девочка моя… — сказал он.
— Так! — Рейвен звонко хлопнул в ладони. — Я рад за вас, ребята. Искренне рад. Но у нас времени ровно до того момента, как вернется мой сын. Эрл ничего не знает о том, кто он, и я пока не намерен ему это открывать.
Рейвен оказался неприятной нечистью, но в данном случае говорил правильные вещи. Не время расслабляться. Бьярн и Мара переглянулись. Мара присела на край дивана, Бьярн подтащил ближе второе кресло.
— Рассказывай. Кто ты, откуда и почему выжил? А главное — кто убивает девушек.
— Уверен, вам не терпится узнать ответы на все эти вопросы, но придется начать издалека. Вы знаете, с каким государством граничит Симария на севере?
— Да, — ответил за двоих Бьярн. — Граница с Иристаном проходит по Чернолесью.