Твое… величество - 2!

Гончарова Галина Дмитриевна

А какие цветы любит королева?

Вот он… баран! Не догадался даже такое узнать! А если ей розы не нравятся — или наоборот? Если она какие-то цвета не любит?

Впрочем, адмиралу была свойственна решительность. Да и откуда-то потянуло таким знакомым запахом… Рикардо больше и не думал, и свернул в один из переулков.

Теперь он точно знал, что надо отправить королеве!

* * *

Надо сказать, Мария оценила.

А вот что подумали придворные дамы, когда ее величеству принесли громадную

корзину вкусных копченых морепродуктов… рыбка, кальмар, осьминог, моллюски, что-то вовсе ей не знакомое, но вкусное… Мария едва не урчала от удовольствия!

Там же, в корзине, находились янтарные украшения, безнадежно пропахшие рыбкой, и письмо, котором адмирал благодарил королеву за помощь и заверял в своей вечной преданности.

Украшения отправились в лохань с водой, отмокать от восхитительного запаха, а письмо — увы — сберечь не удалось. На восхитительный запах прибежали штук шесть дворцовых котов. Мария честно поделилась рыбкой и с Анной, и с кошаками, но один из них решил, что пергамент — это тоже рыбка. И слегка подрал письмо когтями. Увлекся котик.

Но так пахло, просто ТАК пахло!

Мария подумала, что адмирал — человек неординарный и явно умный. Цветы дарить каждый козел может, а вот такое придумать — мозги иметь надо! Уммммм, ну как же вкусно! После завтрака из морепродуктов Анна отправилась на уроки, а Мария, откровенно зевая (объелась по уши) направилась в сад, где и устроилась в тени пышного куста сирени.

* * *

— Ваше величество!

Мария с интересом посмотрела на красноглазого эрра. Выглядел он замечательно! Правки — не требуется!

Глаза красные, до сих пор слезятся, под глазами синяки… за добавкой пришел?

— Эрр?

Мария абсолютно не помнила, как его зовут.

Эрр Расмус Вейнард даже обиделся. Это ж ОН!

Самый очаровательный и обаятельный кавалер двора! И его так демонстративно не помнить?

Мария не играла, она действительно его не помнила в упор. Ну, красавчик. И что? Много их тут бегает, на всякий вкус и цвет. Надо бы прекращать ту практику с выходом в сад, а то тут ее в покое не оставят! С другой стороны, в начале лета сидеть в своих покоях? Это жестоко! Там сыро, и темновато, как ни топи, и плесенью пахнет… на кой было травить всех этих графьев-королев, пожив в таких шикарных условиях, они отлично помирали сами! Сырость, плесень, а там и туберкулезные палочки себя ждать долго не заставят. Добавки мышьяка не требуется!

— Эрр Расмус Вейнард, ваше величество. Ваше величество, я умоляю о прощении!

Мария подняла брови, глядя, как к ее ногам опускается красиво упакованный сверток.

— Это — что?

— Это мои извинения, и я умоляю вас их принять.

— Вы уверены, что вас простят за убийство эрра Эрсона? — невинно уточнила Мария.

Эрр Расмус так шарахнулся, что чуть в куст ежовника не упал.

— В-ваше величество?!

Мария фыркнула.

— Меньшее

я в качестве извинений не приму.

— Ваше величество!!! — отчаянно возопил эрр Расмус.

— Вам еще разъяснения требуются? Или… добавить? — Мария многозначительно шевельнула пальцами. Эрр слегка попятился назад.

То-то же!

Взяли моду, к королевам приставать! Я вас быстро отучу от демократии! Только феодализм, только хардкор!

Мария отпихнула носком туфельки сверток, в котором, судя по всему, было новое платье, и удалилась. Эрр за ней последовать не решился. И правильно, она бы ему точно добавила, чтобы ходил, моргал и хромал. Гад!

А будь она беззащитна?

Нет-нет, развод, и пошел этот гадюшник куда подальше! Пусть без нее тут друг друга травят!

* * *

Море…

Море — это единственное, что любил Дерек, что позволял себе любить после траты жены и друга. Да-да, Марк хоть и остался жив, но разве это важно? Для Дерека он умер, когда предал их братство, когда потянул в постель единственную любимую женщину Дерека.

Он умер тогда…

А еще в тот день умер Дерек.

Когда-то ему была важна вся эта мишура. Дом, жена, дети… его этого лишили, ну так и пусть! Он ничего больше не желает, ему ничего не интересно. Только месть.

Это единственное, что у него осталось, единственное, что заставляет его дышать, двигаться, разговаривать… казаться живым. Там, глубоко внутри, Дерек уже умер. Умер и похоронен рядом со своей женой. С нерожденным ребенком… Марка!!!

Марка, будь он проклят!!!

Шторм утих, и сейчас капитан до боли до резки в глазах всматривался в бездонную морскую гладь. Его корабль сильно потрепало, «Крылатый» лишился мачты, но это не могло остановить капитана.

И вот его терпение было вознаграждено.

— Парус! Парус!!!

Вахтенный кричал из «люльки», и Дерек послушно разворачивал корабль, ловя оставшимися парусами ветер, чувствуя, как тело наполняется азартной злой силой.

Марк?

Или кто-то еще?

Сейчас он это узнает.

Два корабля стремительно сближались, Дерек хищно прищурился… не уйдет! Пытался, явно узнал его «Крылатого», но — не уйдет! Недаром Дерек все деньги в него вложил, при прочих равных, «Крылатый» был более узким, более быстрым, капитан чувствовал корабль всем телом, как свою руку… вот так!

Налево!

И под ветер, и отсечь его для чужого корабля, так, чтобы паруса повисли, загородить… теперь не сбежит!

Этот корабль Дерек знал.

«Акула» эрра Тамаша. Акула, ха!

Что ж, не Марк, конечно. Но если овца отбилась от стада, пусть пеняет на себя!

Матросы уже суетились, наводили на палубу камнемет.

Выстрел!

Получилось удачно, с первого же выстрела корабль лишили мачты. Та рухнула, погребая под собой кого-то из матросов, послышались крики, а пираты уже подтаскивали следующий камень.