Твои дни сочтены
Шрифт:
– Пошел ты!
Кристина все-таки шваркнула «Панасоник». Крупнов умел надавить на самолюбие! Кристина упала ничком на диван и зарыдала. Сейчас, казалось, никто в целом мире не мог помочь ей.
Как она опростоволосилась! Крупнов, оказывается, заснял все происходившее на диване в квартире его матери на автоматически работавшую камеру. А потом, когда Кристина пришла туда в третий раз, включил телевизор и продемонстрировал самые пикантные моменты их общения. И сказал, что теперь подарок причитается с Кристины.
После этого телефонного разговора он довольно потирал руки. Самому себе он мог с гордостью сказать – да, я крутой,
Вернувшись в комнату и высокомерно посмотрев на спящую жену, он положил трубку телефона рядом с кроватью на тумбочку и залез под одеяло. Он был доволен завершением дня.
Когда я подъехала к дому, где жила Олеся Милехина, то с удовлетворением отметила, что старушечий пост у подъезда отсутствует – видимо, из-за дождя. А это весьма кстати: лишние глаза сейчас ни к чему.
Я поднялась на девятый этаж, беспрепятственно, никем не замеченная, проникла в квартиру и принялась ждать господина Дараева – мага компьютерного дела. С ним я связалась еще утром: хакер наконец-то был на месте, оказался свободен и обещал приехать. За взлом паролей мне пришлось пообещать ему десять бутылок пива «Богемия» – именно такая цена была им названа.
«Все прямо запали на эту «Богемию»! – подумалось мне. – Что ж, пиво хорошее».
Кирилл ввалился в квартиру с шумным приветствием – здоровенный детина в два метра ростом, на лице которого постоянно играла жизнерадостная улыбка. Помимо того, что был признанным специалистом в области компьютеров, он еще отличался тем, что практически в любом обществе позволял себе крепкие выражения. Справедливости ради надо заметить, что в его исполнении это не выглядело похабным или банальным.
Вот и сейчас, увидев меня и не замечая знаков вести себя потише, он громко провозгласил:
– Где та фиговина, которой нужно расхреначить мозги? Это мы быстро, кролики совокупиться не успеют…
– Тише, ради бога, – зашикала на него я. – Компьютер в комнате. Заходи и веди себя как мышь.
– Как мышь не могу, – признался Дараев, снимая кроссовки ужасающего сорок седьмого размера. – Если хочешь, буду как клавиатура.
– Хорошо, хоть как системный блок, – пошутила я. – Только не шуми!
Дараев почесал голову, прошел в комнату и включил компьютер.
– Так, «пенек», конечно, ничего себе, – оценивающе произнес он, щелкая мышью. – Сейчас мы его девственности-то лишим. И пароли все поломаем.
Дараев колдовал за компьютером где-то с час, приговаривая себе под нос различные поговорочки и пожевывал жвачку, периодически надувая огромный пузырь и лопая его с оглушительным щелчком.
– Кира, ты где воспитывался? – спросила я, не в силах сдержать улыбку.
– В самой элитной школе города, гимназии номер один, – тут же ответил он. – Учителя навек привили мне плохие манеры, нудно заставляя следовать хорошим. Словом, хотели как лучше, а получилось – сама видишь, – развел он руками. – Ты давай не ворчи, а посмотри лучше сюда.
Он демонстративно развернул ко мне монитор компьютера и, нажав на клавишу, вошел в файл «diary.doc». Перед моими глазами возник текст, озаглавленный как «Милехина Олеся Владимировна. Страницы личной жизни».
– Пользуйся, копайся в чужом белье, мисс частный детектив, – ухмыльнулся Кира.
– Спасибо, – только и оставалось сказать мне в ответ.
– Собственно, там пароли-то были плевые – сразу
И выжидающе уставился на меня.
Я улыбнулась и выдала ему деньги на его любимую «Богемию». Кирилл, удовлетворенно осклабившись и напомнив о том, что он всегда к моим услугам, удалился, топая огромадными штиблетами.
После его ухода я буквально бросилась к компьютеру и углубилась в чтение. Из текста следовало, что вести компьютерный дневник Олеся начала с октября прошлого года – видимо, с тех пор, как стала жить отдельно. Она заносила в компьютер воспоминания о пережитом, впечатления об увиденном. В некоторых местах девушка давала характеристики друзьям и близким.
Пробежав глазами по тексту, я первым делом увидела характеристику, данную Олесей отцу. Любопытно, что она написала о нем?
«Папа, милый, любимый! Что же ты наделал! Зачем?! Зачем?! Зачем бросил Мару и связался с Кристиной? Ведь она тебе годится в дочери! Я за тебя краснела, я не понимала. А ты меня сторонился. Я чувствовала себя одинокой и брошенной».
И дальше:
«Отец – сильный и властный человек. Он абсолютно не понимает и не признает моих проблем и считает, что таковые существуют только у слабых людей. Папа требует беспрекословного подчинения. Я должна одеваться только в ту одежду, которую он мне разрешит носить; должна дружить только с теми девочками, которых одобрил папа; должна читать только те книги, которые рекомендовал папа. Даже медицинский институт он выбрал для меня, потому что мечтает видеть свою дочь врачом. А я ненавижу медицину! Меня тошнит от больничных запахов! И вообще, я не понимаю, почему должна следовать тому, что предназначил другой человек! Я старалась до конца быть терпимой в отношении него».
«Мама. Боже, как стыдно иметь такую мать!.. В раннем детстве, лет до одиннадцати, я обвиняла папу в том, что он разлучил меня с мамой. Я была уверена, что мама меня очень любит, но из-за происков папы и бабушки не может быть со мной, потому что они не пускают ее ко мне. Я даже где-то раздобыла старую мамину фотографию и всегда носила при себе, мечтая о встрече. Но когда я выросла и узнала мать ближе!.. Увы, женщина, родившая меня, стерва и гадина! Эта женщина шантажирует меня тем, что всем расскажет, будто я сплю со своим отцом. Я ее ненавижу и презираю всей душой, но деньги ежемесячно отдаю ей не потому, что боюсь сплетен, а потому что боюсь за папу: если он узнает об этом шантаже, он ее убьет. Да и мне не поздоровится…
Откуда она узнала, эта стерва? Откуда? Ах да, я же сама проболталась! Мне просто захотелось ее поддеть, когда я видела ее рядом с этим рыжим клоуном Вовиком. А он еще подмазывался ко мне, козел!
Вообще – видимо, гены во мне играют. Почему я стала спать с родным отцом? А почему он бросил Мару и связался с Кристиной? Почему забыл, что у него есть сын, в конце концов?!
Иногда мне кажется, что Кристина очень неплохо ко мне относится. У нее просто другие взгляды на жизнь – она сказала мне, что ее возбуждают исключительно пожилые мужчины. Ну, вроде моего отца. Знала бы она, что произошло между мной и им… Как ни странно, после того, как все случилось, между нами стало все более или менее ничего. Отец уже не так благоволит к Кристине, а та не задирает нос и не пытается указывать мне, как жить».