Твои вены – мое жертвоприношение

Соул Нока

Подождав, пока пение отдалится и стихнет, символизируя то, что маги ушли достаточно далеко, чтобы ее не услышать, Лестина легко спрыгнула с дерева, отряхнув руки. Какая красивая церемония. Впечатляюще… Но вампиршу интересовал вовсе не клан Ватсвардэ с его врожденной иерархией и его интригами. Всецело охотницу занимало только подслушанное пророчество Клеодоры о Тьме впереди. Вот что было для нее по-настоящему любопытно. Размышляя обо всем услышанном и обдумывая произошедшее на ее глазах, Лесли набросила обратно на лоб капюшон, упавший тогда от ветра, и быстро побежала в противоположную от Леса сторону, надеясь сократить петлю, какую делала в этой части рощи Тропа за счет пересечения Тенистых Холмов, напрямик.

***

Решив заодно забрать оставленные в дупле дерева колчан и лук, какие она припрятала прошлой ночью,

Лесли сделала на своей пути небольшой крюк, чуть позже планируемого добравшись до своего земляно-мшистого домика. Забравшись под корни и оказавшись в привычной глинистой темноте, что сейчас была больше рассеянной из-за проникающего с порога света дня, Лестина сразу же ощутила, как ее одолевает странное чувство, какое она не испытывала никогда прежде. Она будто бы потеряла и забыла что-то очень важное… И это впечатление никуда не ушло даже после того, как она несколько раз пересчитала и перепроверила свои вещи и их абсолютную сохранность. Ан нет, теперь дело было вовсе не в вещах… Охотница как-то машинально подняла голову и посмотрела на земляную стенку своего укрытия. Почему этот пласт почвы кажется ей чем-то знакомым, если отбросить даже те несколько лет, какие она провела здесь, поселившись в Лесу однажды? Почему обыкновенный слой земли может казаться знакомым? – И не просто знакомым, а таким «родным», от какого внутри что-то откликается всякий раз, когда дело доходит до упоминания, расшевеливая застылые мысли и заставляя прикидывать, вспоминать и искать что-то неясное, но жизненно необходимое, пусть и не имеющее пока точного термина и определения для личной мозговой науки, не давая кроткому огоньку осознания на горизонте штормового океана потухнуть раньше, чем до него доберешься? Что-то подсказывает так отчаянно вампирше, что другого шанса просто не будет… Черт возьми, она должна что-то вспомнить! Непременно должна! Хотя б из своего упрямого отвержения других, – не относящихся к последовательному разбору всех минувших обстоятельств, – мыслей! Ей же только поймать эту идею!.. Только ухватить ее крепко за шкирку, чтобы прочитать без смысловой утери!..

Странным для начала было даже то, что ныне девушка почувствовала себя некомфортно в том одиночестве, какое сотворила для самой себя своими руками. Слишком необычно было бы признать, что земляные стены вдруг стали какими-то давящими, а тишина зазвенела, как перетянутая тетива, что вот-вот лопнет и ударит так нестерпимо по пальцам, что невозможно будет промолчать. Что это делается с ней в последнее время? Ведь она же не так давно блистала одним своим совершенным существом, какое не допускает ошибок и не спотыкается, не глядя под ноги на ухабистой дороге, откровенно грубо говоря. Ужель теперь судьба решила напомнить ей о том, что по справедливости рано или поздно придется платить и что в первую очередь плата настигнет ее за то, что она делает каждый день, когда притаскивает итогом мертвых эльфов в кеут? Хочет ли она напомнить ей о том, с чего все началось? чрез что вампирша прошла как охотница, чтобы обеспечить саму себя? от чего ей пришлось отречься? – Такого ведь было бесконечно много… Но и не время было уже сожалеть тогда о том, что было решено на тот миг; не время и теперь, когда уже ничего не изменится. А все-таки это осознание какой-то беспомощности в данный момент… Что оно пыталось сказать Лестине самим собой?

Вампирша никогда не была от кого-то зависима настолько, насколько бывают зависимы дети от родителей или пары в отношениях, найдя в своем союзе старшего. Ей не было нужно это. Да, сложно порой выживать одиночкой. Да, приходится жертвовать чем-то и жить только по своим принципам, не зная больше ничего вокруг и не желая ничего знать. Однако девушка добровольно выбрала сей путь, значит, никто не вправе вмешиваться ныне. Пора прошлого миновала, и это меньшее из того, что отделяло бы ее от самой себя, будь она изначальной своей версией, какую хотели бы видеть в ней ее родители, будь они сейчас с ней рядом. Нужно учиться ломать и забирать, если требуется. Нельзя в современной реальности быть такой, какими были эльфы, которых она убивала каждый день, выменивая жизни на маленький мешочек золота, участвуя в этом сумасшедшем забеге будней, где выживает в конце единственный. Не ей ли знать, какова ее участь, стоит на секунду потерять бдительность здесь? Пусть смеются. Пусть считают и пересчитывают, что хотят. Лицемеры

и мошенники. Ее жизнь только ее, и тем, кто склонен видеть во всем зависть, не ее дело помочь. Нужно учиться видеть в сером мире краски даже в боль, чтобы не сломаться самой. А выжить – это самое главное. Не дoлжно быть в жизни бесполезных дней, когда к чему-то стремишься, пока цель не опостылела до того, чтоб вмиг ее наконец-то достигнуть и отпустить в пустоту. К черту все предчувствия и незначительные чувства, когда живешь одним моментом. Лестине еще есть, что искать окромя какой-то мелочной глупости, копошась в своей всесторонней голове. Не стоит опускаться до жертвы, когда учишься жить в этой жестокой постановке хищником, таков закон сей сцены. И это Лесли ничего не стоит доказать.

Размышляя обо всем этом, вампирша оставила свое оружие, завернутое в плащ, в покое и вышла обратно в Лес без него. Она вообще не любила сидеть на одном месте, когда была возможность идти или бежать. Пока не настала ночь, в ее распоряжении весь Южный Лес, а там, глядишь, завечереет так, чтобы можно было сунуться в Лезертон и выяснить последние сплетни-не-ради-сплетен, избегая тех, что ходят по кругу, возвращаясь каждую луну обрисованными по-новому. Просто интересно узнать, разнеслась ли уже весть о том, что нагадала на свою смерть бедняжка Клеодора, смешная собой даже одним только именем. Ведь дoлжно же кому-то веселить народ там, где поели вампиры уже всех шутов…

К несчастью, внутренний компас Лесли тоже умел быть коварным: вместо того, чтобы помочь занятой своими нерадостными мыслями девушке держаться выбранной траектории, он перестроил ее маршрут всеми известными обходными путями, чтобы охотница, опомнившись спустя минут двадцать, обнаружила себя уже на городской площади Лезертона.

«Вот дьявол!» – затравленно подумала про себя вампирша, быстро оборачиваясь и стараясь не привлекать к себе внимания. С одной стороны толпа, окружающая ее сплошным потоком, помогала затеряться и не позволяла оставаться на открытых местах слишком долго… Но с другой Лестина не могла знать, кто идет рядом с ней, а следовательно не могла быть уверенной в том, что ее по-настоящему не обнаружили. Нужно было срочно сделать что-то, чтобы не попасться никому на глаза в своем привычном обличье, ведь тогда все будет для ее скрытности и секретности кончено, и на пути, загораживая единственную свободную дорогу, встанут большие неприятности.

Не придумав ничего лучше, девушка помчалась по мостовой в ту сторону, где начиналась более бедная и безлюдная часть города, – не идеальная, конечно, изоляция от встреч, которые случались временами и в знакомых с детства темных подворотнях, но все же не так плохо, как бездействие.

«Думай, думай, Лестина!» – повторяла самой себе охотница, стремительно переставляя ноги и маневрируя среди прилавков, пестрой толкотни и обилия дневных звуков. – «Что нужно сделать сейчас, когда не мала вероятность быть убитой на месте?..»

В голове нервно рассмеялся внутренний голос. Ничего не приходило в подсознание; ни одна идея не казалась дельной и исполнимой. Маскировка? – Бесполезно: плащ, в котором лежали деньги, остался в лесном убежище, а той мелочи, какая всегда была рассыпана по карманам, в общей сумме не хватило бы даже на самый потрепанный платок. Чары? – Так она не владеет магией в том понятии, чтобы извлечь ее из крови тогда, когда так нужно, и применить, как применяют ведьмы, чародеи и колдуны. Какая же она глупая! Как могла не уследить за собой, когда знала, чем может обернуться ее невнимательность?!.. Остался только последний вариант, который еще был технически осуществим: таверна. Там всегда ошивается слишком разномастное общество, чтобы ей быть вот такой очевидной помехой на светлой улице города. Может, получится дождаться сумерек там? Тогда уже можно будет беспрепятственно перемещаться по всему Лезертону, не попадая в ловушки, и она все же сможет добраться до того шатра, что связал ее дальнейшую жизнь с этим местом, и отыскать того, что сможет объяснить происходящие перемены и дать какой-нибудь совет.

«Значит, таверна, » – решила Лесли, пробегая глазами по ряду магазинов, жмущихся друг к другу на тесной улочке, где едва ли могли бы разойтись два экипажа. Обычно такого рода заведения встречались здесь на каждом шагу, но теперь же охотнице пришлось пробежать не менее полутора десятка метров прежде, чем впереди замаячила буро-желтая вывеска «Янтарная Бухта».

Конец ознакомительного фрагмента.