Твои верные друзья
Шрифт:
У собак бывает рвота, когда они переедят костей; рвота также может быть симптомом зараженности глистами, но я и в этом отношении всегда тщательно следил за своими животными и периодически — примерно в полгода раз — давал им глистогонные порошки, которые получал в той же ветеринарной поликлинике, где мы были недавно на приеме у врача-хирурга.
На следующий день Джери отказался даже от легкой белой булки с молоком. За эти дни он сразу необычайно похудел. Бока ввалились, кожа обтянула ребра, хребет стал похож на пилу. Дог все время лежал и, выходя во двор, не играл со Снукки, а сейчас же торопился
Опять втроем мы отправились в поликлинику.
Врач снова осмотрел собак, внимательно выслушал мой рассказ о болезни Джери и затем сказал:
— Болезнь обмена веществ у него проходит. У эрдель-терьера стало хуже, придется ввести уколы. А дога мы исследуем на рентгене.
Он набрал в маленький стеклянный шприц кубический сантиметр желтой жидкости. Выгнутыми ножничками выстриг на холке Снукки шерсть, смазал это место иодом и, строго сказав мне: «Держите собаку!», вонзил острие шприца, впрыснув жидкость под кожу собаки.
Снукки вздрогнула, потянулась было мордой назад, но я отвел ее голову. Врач быстро протер место укола ваткой, смоченной в спирте, и дружески похлопал эрдель-терьера по спине. Все было-готово в несколько секунд.
Снукки сунула нос к месту укола и внезапно громко чихнула. Видимо, запах спирта защекотал ей ноздри. Джери тоже понюхал круглое пятнышко на ее шкуре и неодобрительно покрутил головой.
— А теперь пойдемте с догом, — сказал врач.
В рентгеновском кабинете, без окон, завешанном черными шторами, было тесно, тихо. Помощник щелкнул выключателем; на потолке зажглись две слабенькие лампочки — одна обычная, другая голубая.
Полкомнаты занимали металлические стойки с большими фарфоровыми изоляторами и натянутыми между ними проводами. В центре перед узким столом находился аппарат для просвечивания с блестящей головкой в виде конуса, в углу — щит с электроизмерительными приборами.
— Давайте дога на стол, — распорядился врач.
Я скомандовал Джери:
— Барьер!
Джери тяжело вспрыгнул на стол, скрипнувший под его тяжестью. Аппарат для просвечивания пришелся как раз против бока собаки. Столешница была коротка, лапы дога оказались на самом краю. Джери чувствовал себя неловко и беспомощно топтался, просительно глядя на меня. Я ласково успокаивал его. Снукки, которую я оставил в углу у дверей, тоже заволновалась и даже робко подала голос.
Врач повернул аппарат и сказал:
— Надо подвинуть собаку, — но, увидев, что длина дога равна длине стола, улыбнулся и навел аппарат на середину корпуса Джери.
Помощник встал за щит. Доктор взял в руки прямоугольную дощечку с двумя ручками по бокам и выключил белый свет. Комната погрузилась в мягкий голубоватый полумрак.
— Держите собаку, — приказал он мне, встав к столу. Затем приложил дощечку к боку Джери и скомандовал:
— Накал!
Помощник включил на щите рубильник. Что-то щелкнуло и зашипело с негромким потрескиванием. Джери тревожно косился то в сторону шипения, то на врача. Я придерживал его за голову.
— Свет!
Голубая лампочка потухла. Стало так темно, что в глазах появилось ощущение какой-то неловкости.
— Ток!
Потрескивание прекратилось. На доске, которую доктор прижимал к боку Джери, появилось зеленоватое светящееся пятно.
— Дайте жесткость!
Пятно
Врач слегка передвигал дощечку. Ом просматривал желудок собаки. Попросив меня подержать за одну ручку, он свободной рукой помял джеркин живот. Кончив исследование, скомандовал:
— Дуас!
Щелкнуло. Зеленое световое пятно исчезло, комната осветилась. Джери спрыгнул со стола. Доктор сказал:
— В желудке инородных тел нет. Нужно показаться терапевту.
Он провел нас по коридору в приемную врача по внутренним болезням.
Беленькая козочка (еще один пациент!), стоявшая близ дверей со своей хозяйкой — молоденькой девушкой, увидев собак, испуганно прижалась к стене. К длинной шелковистой шерсти ее был прикреплен шнурок от термометра: козе измеряли температуру.
Старенький доктор, сдвинув на лоб очки, опасливо спросил:
— Не укусят? — и, вставив себе в уши черные резиновые трубочки, принялся прослушивать дога, пугливо поглядывая на его серьезную морду. Он не походил на хирурга, который подходил к собакам смело и решительно, как к старым знакомым.
Выслушав и выстукав Джери, доктор покачал головой и сказал:
— Приведите еще раз. Нужно будет понаблюдать.
В течение шести дней я каждое утро ходил с собаками в поликлинику. Уже после двух посещений они привыкли к этому. Уничтожив утреннюю порцию еды, садились около меня и ждали, когда я стану надевать на них ошейники. Выбежав за ворота, мои больные сразу направлялись знакомой дорогой к речке, затем через пешеходный мостик и дальше, вдоль по улице, поднимавшейся в гору.
У больших деревянных ворот поликлиники они останавливались и, тыча носами в щель между створками, ждали, когда я догоню их. Друзей уже знали в поликлинике. Служители встречали нас улыбками и шутками:
— А, два приятеля явились!
Помощник врача быстро делал Снукки укол, и мы отправлялись обратно.
На шестой день ей сделали враз два укола — один в левую, другой в правую холку. Хирург осмотрел у нее кожу и сказал мне:
— Ну, кутилизат больше не нужен. Пошло дело на поправку. Недельки через две наведайтесь для проверки.
Кутилизатом он назвал ту желтую жидкость, которую вводили Снукки под кожу. Ее назначение было восстановить в организме правильный обмен веществ.
Еще раз прослушал Джери врач-терапевт и поставил диагноз:
— Катарральная язва желудка.
Я испугался:
— Но это же опасная болезнь! Собака может погибнуть?
— Да, опасная. Но если будете следить, то болезнь не станет прогрессировать и даже заглохнет. Главное — следите за пищей. Больше белков, молочного, меньше грубых кормов, избегайте давать кости, — в общем, диэта. При этих условиях пес ваш будет жить и жить. Кроме того, вот вам еще. — Он протянул мне рецепт. — Будете давать ежедневно по три столовые ложки на голодный желудок.