Творцы заклинаний (сборник)
Шрифт:
– Я плачу, – вступил Шут. – Но не плачу. Ха-ха-ха.
Он поднялся со скамьи и врезался головой в потолок.
С десяток жилистых рук, невидимых в полумраке пивной, напряглись, пальцы сжались вокруг верных топорищ. Та часть Хьюлова мозга, которая была еще трезвой и в ужасе созерцала свою пьяную в дугу сестрицу, заставила хозяина приветливо помахать рукой в направлении сплошной борозды ощетинившихся бровей.
– Все н’рмально! – выкрикнул Хьюл, обращаясь к заведению в целом. – Вы не обижайтесь на него! Он, эта, как его, ну,
– Из Ланкра, – подсказал Шут, грузно бухаясь на скамью.
– Пр’льно… Это где ж такой… Кожная болезнь какая-то, а не город. В общем, не умеет он вести себя. За всю жизнь, поди, ни одного гнома не видел.
– Ха-ха-ха, – громко заржал Шут. – У нас гномов недорост… Ха-ха-ха…
Тут кто-то постучал Хьюла по плечу. Обернувшись, тот увидел перед собой бугристую, покрытую жесткой щетиной рожу, выглядывающую из-под железного шлема.
– Слышь, приятель, ты бы посоветовал своему приятелю потише веселиться, – поступило предложение из-под шлема. – А не то вскоре он будет пировать с чертями в преисподней!
Хьюл вперился в алкогольную дымку, медленно плывущую перед его глазами.
– А ты сам кто такой? – поинтересовался он.
– Я – Башнелом Громодав, – представился гном, ударив себя кулаком в обтянутую кольчугой грудь. – Так ты хорошо меня понял?
Хьюлу наконец удалось отчасти развеять дымку.
– Слушай, а я тебя знаю… – сообщил он наконец. – Ты – хозяин косметической фабрики, что на Бедокурной улице. На прошлой неделе я покупал у тебя партию грима…
На лице Громодава отразился панический ужас. И воинственный гном испуганно склонился над столом.
– Ты чего орешь? Тише ты, тише… – зашипел он.
– Ну точно! – обрадовался Хьюл. – Производства «Эльфийский Парфюм и Румяна Компани».
– Кстати, отличная штука, – проговорил Томджон, отчаянно пытаясь удержаться на чересчур узкой скамейке. – Номер девятнадцать, к примеру, румяна «Трупно-Зеленые». Мой отец вообще говорит, что лучше на Диске не найдешь. Просто класс.
Гном смущенно затеребил топорище.
– Ну, э-э-э… – промямлил он. – Вообще-то… М-да… Но… Конечно… Нет, спасибо, в общем. У нас только самые лучшие ингредиенты.
– Этой штукой их и добываете? – безмятежно осведомился Хьюл, указывая на грозное оружие Громодава. – Или сегодня ночью ты не работаешь?
Брови Громодава вновь ощетинились, разом став похожими на импровизированную летучку тараканов.
– Слушай, а ты, часом, не из театра?
– Из него самого, – ответил Томджон. – Бродячие актеры. Нет, – поправил он себя. – Теперь уже оседлые актеры. Ха-ха. Вернее, сползающие с лавки.
Гном вдруг оставил в покое свой топор и плюхнулся на скамью рядом с Хьюлом. Лицо его озарилось крайним воодушевлением.
– Я у вас на прошлой неделе был, – сообщил он. – Чертовски здорово, скажу я вам. Там про парня и девчонку было. Девчонка, значит, замуж за другого вышла,
– Номер девятнадцать плюс слой пудры, – весело пояснил Томджон. – И чуточка коричневых теней.
– А?
– И еще пару накладных платков под жилет, – добавил Томджон.
– Чего он болтает? – повернулся гном к крупным – как бы ни страдал этот эпитет – авторитетам в трактире.
Хьюл ухмыльнулся, не поднимая глаз от своего пойла.
– Ну-ка, парень, представь им монолог Гретелины, – сказал он.
– Запросто.
Томджон поднялся, стукнулся головой о своды трактира, вновь опустился на табурет и в конце концов встал на колени, сочтя это достойной заменой. Приложив руки к месту, которое, если бы не пара шальных хромосом, было бы его бюстом, он заговорил:
– «Быть или не быть, вот в чем вопрос…»
Пока Томджон произносил монолог, гномы, сгрудившись вокруг него, не смели вымолвить ни слова. Когда же у одного выпал из руки топор, все прочие яростно на него зашикали.
– «…Любовь моя, пью за тебя!» – закончил Томджон. – Выпиваю яд, переваливаюсь через зубцы крепостной стены, далее бегом по лестнице вниз, сбрасываю платье, облачаюсь в наряд Второго Комического Стража и появляюсь на сцене слева. «Ну и дела, чума на всех на вас…»
– По-моему, вполне достаточно, – спокойно заметил Хьюл.
Несколько гномов, опустив на лица шлемы, предавались безутешным рыданиям. Весь трактир дружно похлюпывал носом.
Громодав промокнул глаза кольчужным носовым платочком:
– Я такую грустную историю в первый раз слышу, – и уставился на Томджона. – Постой-ка! – вскричал он, пораженный невероятным открытием. – Да это же мужчина. Проклятие, а я по уши втюрился в ту девчонку на сцене! – Он подтолкнул в бок Хьюла. – Слушай, у него эльфов случайно в роду не было?
– Чистокровнейший человек, – разом опроверг все домыслы Хьюл. – Я и отца его знаю.
Он уже в который раз внимательно поглядел на Шута, который с открытым ртом внимал происходящему, и перевел взгляд на Томджона.
«Не-е, – подумал он. – Просто совпадение. Бывает…»
– Он же настоящий актер, – продолжил он свое объяснение. – А хороший актер сыграет кого угодно.
Хьюл чувствовал, как взгляд Шута буравит его коротенькую шейку.
– Да, но одеваться женщиной – это как-то… – с сомнением пробормотал Громодав.
Томджон стянул с ног сапоги, подложил их себе под колени и очутился с гномом нос к носу. Несколько секунд он присматривался, после чего чуточку изменил свое лицо и повернулся к публике.