Творцы заклинаний (сборник)

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Знаешь, приятель, по мне, так это не больно-то похоже на сына…

Кузнец тяжело хлопнулся на свой табурет и обхватил голову руками.

– Что же я натворил?! – простонал он.

– Ты подарил миру первую женщину-волшебника, – отозвалась повитуха. – А сто это у нас здесь? Сто это за плелесть?

– Чего?

– Я разговаривала с ребенком.

Белая кошка замурлыкала и выгнула спину, словно ластясь к старому другу. Самое странное, никого рядом с ней не было.

– Какой же

я дурак, – произнес чей-то голос, но слова эти не мог услышать ни один смертный. – Я думал, магия сама знает, что делать.

– ВОЗМОЖНО, ТАК ОНО И ЕСТЬ.

– О, если бы я мог что-нибудь изменить…

– НАЗАД ХОДУ НЕТ. НАЗАД ХОДУ НЕТ, – прогудел глубокий, тяжелый голос, похожий на грохот закрывающихся дверей склепа.

Струйка небытия, которая некогда была Драмом Биллетом, задумалась.

– Но у нее будет куча проблем.

– НАСКОЛЬКО МНЕ ИЗВЕСТНО, В ЭТОМ И ЗАКЛЮЧАЕТСЯ СМЫСЛ ЖИЗНИ. ХОТЯ МНЕ ОТКУДА ЗНАТЬ?

– А как насчет реинкарнации?

Смерть поколебался (не стоит забывать, что на Диске Смерть – мужского рода).

– ПОВЕРЬ МНЕ, ТЕБЕ ЭТО НЕ ПОНРАВИТСЯ.

– Я слышал, некоторые люди только этим и занимаются.

– ЗДЕСЬ ТРЕБУЕТСЯ ПОДГОТОВКА. НУЖНО НАЧАТЬ С НИЗШЕГО УРОВНЯ И ПРОДВИГАТЬСЯ ВВЕРХ. ТЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, ЧТО ТАКОЕ БЫТЬ МУРАВЬЕМ.

– Неужели это так страшно?

– ЕЩЕ КАК. А С ТВОЕЙ КАРМОЙ Я БЫ И МУРАВЬЕМ НЕ НАДЕЯЛСЯ СТАТЬ.

Ребенка отнесли обратно к матери, а кузнец сидел, безутешно изучая дождь.

Драм Биллет почесал кошку за ухом и задумался о своей жизни. Она была долгой – одно из преимуществ профессии волшебника, – и он натворил много дел, о которых не всегда было приятно вспоминать. Самое время…

– ЗНАЕШЬ ЛИ, ВРЕМЕНИ У МЕНЯ НЕ ТАК УЖ МНОГО, – с упреком заметил Смерть.

Волшебник посмотрел на кошку, и только тут до него дошло, насколько странно она выглядит.

Живым невдомек, как сложно выглядит мир с точки зрения покойника, потому что смерть, освобождая разум от смирительной рубашки, в которой его держат три измерения, отсекает его также и от Времени, которое есть не что иное, как еще одно измерение. Хотя трущаяся о невидимые ноги Биллета кошка оставалась той же самой кошкой, которую он видел несколькими минутами раньше, она также являлась и крошечным котенком, и толстой, полуслепой старой кошачьей матроной, и всеми промежуточными стадиями. Одновременно. В результате кошка смахивала на белую кошкообразную морковку – описание, которым придется довольствоваться, пока люди не изобретут четырехмерные прилагательные.

Костлявая рука Смерти мягко постучала Биллета по плечу.

– ИДЕМ, СЫН МОЙ.

– Неужели я ничего не могу сделать?

– ЖИЗНЬ – ДЛЯ ЖИВЫХ. КРОМЕ ТОГО, ТЫ САМ ОТДАЛ ДЕВОЧКЕ СВОЙ ПОСОХ.

– Да уж. Что есть, того не отнять.

Повитуху звали матушка Ветровоск. Она была ведьмой. В Овцепикских горах этот вид деятельности считался вполне приемлемым занятием, и никто не мог

сказать о ведьмах худого слова – если хотел проснуться утром в том же обличье, в котором ложился спать.

Кузнец все еще хмуро созерцал дождь, когда матушка снова спустилась по лестнице и похлопала его по плечу бородавчатой рукой.

Он поднял глаза.

– Что мне теперь делать, матушка?

Как он ни старался, в голосе его невольно прозвучала мольба.

– Ты куда дел волшебника?

– Вынес на улицу и положил в дровяном сарае. Я правильно поступил?

– Пока этого достаточно, – бодро ответила она. – А теперь ты должен сжечь посох.

Они оба обернулись и посмотрели на тяжелый жезл, который кузнец поставил в самый темный угол кузницы. Еще немного – и у них создалось бы впечатление, что посох смотрит на них в ответ.

– Но он же волшебный, – прошептал кузнец.

– И что с того?

– А он сгорит?

– Никогда не видела дерева, которое бы не горело.

– Мне это кажется неправильным!

Матушка Ветровоск хлопнула створками ведущих в кузницу дверей и сердито повернулась к нему.

– Послушай-ка меня, кузнец Гордо! Женщина-волшебник – это тоже неправильно! Для женщины такая магия не годится, магия волшебников – сплошные книги, звезды и гимметрия. Ей этого ни за что не осилить. Ты вообще когда-нибудь слышал о женщине-волшебнике?

– Но ведьмы-то существуют, – неуверенно отозвался кузнец. – И чародейки тоже.

– Ведьмы – это совсем другое дело, – отрезала матушка Ветровоск. – Это магия, исходящая из земли, а не с неба, и мужчинам ею никогда не овладеть. А о чародейках вообще лучше не говорить. Послушай моего совета, сожги посох, похорони тело и сделай вид, будто знать ничего не знаешь.

Кузнец неохотно кивнул, подошел к наковальне и принялся работать мехами. Когда из горна полетели яркие искры, он вернулся за посохом.

Сдвинуть его с места не удалось.

– Он вроде как прилип!

Кузнец дергал упрямую палку, пока у него на лбу не выступил пот. Посох упорно отказывался поддаваться его усилиям.

– Дай-ка я попробую, – предложила матушка и потянулась к посоху.

Что-то щелкнуло, и в воздухе запахло каленой жестью.

Кузнец, слегка поскуливая, торопливо бросился вслед за матушкой, приземлившейся вверх ногами у противоположной стены.

– Ты не ушиблась?

Она открыла глаза, похожие на гневно сверкающие бриллианты.

– Понятненько. Значит, вот ты как, да?

– Как? – переспросил совершенно обалдевший кузнец.

– Помоги мне подняться, болван. И принеси топор.

Ее тон ясно давал понять, что кузнец поступит очень благоразумно, если немедленно послушается. Он разворошил кучу старого хлама в глубине кузницы и достал старый обоюдоострый топор.

– Отлично. А теперь сними передник.

– Зачем? Что ты задумала? – удивился кузнец, явно утративший контроль над ситуацией.

Матушка раздраженно вздохнула.